Статья поступила 28.12.2018 г.
Мы живем в эпоху начавшегося на рубеже XX–XXI вв. «антологического бума» русской поэзии, порожденного постсоветским плюрализмом литературных течений и широким выходом в литературное пространство его ранее скрытых пластов. Поток поэтических антологий последних двух с половиной десятков лет не способно учесть даже внимание, специально сфокусированное на мониторинге их публикаций [18]. В журнальной полемике, откликнувшейся на этот процесс, тревожно отмечается, что его изобильность сказалась на качестве и снизила традиционный статус антологии как «штучного» изделия, которое в иные времена воспринималось знаковым культурным событием эпохи [11]. Поэтому в наши дни невиданного расширения литературного поля остро встала проблема совершенствования методики создания антологий.
Так, уже в начале осмысления проблемы, на заре века поэтом и литературоведом Леонидом Костюковым, имеющим опыт составления антологии, была сформулирована, на наш взгляд, основополагающая программная идея, которую сам автор образно обозначил «Антология как вопль», что значит — «захватить» читателя существом культурного поля поэзии [3]. Ныне утвердилось также понимание, что антология должна быть не только ярким, оригинальным, действительно захватывающим изданием, но и во всех смыслах доступным широкому кругу читателей, а ее идеальной целью является «расширение круга любителей поэзии» [16].
Существенно проясняют проблематику совершенствования антологий предпринятые попытки их классификации, которые подводят к пониманию еще одного важнейшего базового достоинства: «Полнота антологии — это ее репрезентативность. <…> Чем более размытый характер носит поставленная антологией задача, чем тотальней предлагаемый проект, тем меньше познавательная ценность итогового корпуса текстов. И наоборот: сознательно узкая концепция антологии может действительно открыть читающим нечто новое» [11]. Основные точки роста антологии как «осознанно художественного целого» проступают в первом системном исследовании этого жанра книготворчества — диссертации Виктории Баженовой [1]. Используя возможности семиотического научного поля, исследователь подводит к итоговому пониманию, что состоявшаяся антология — это сверхтекст (метатекст), смыслы которого — как правило, новые и часто неожиданные — рождаются состоятельностью концепции, собравшей тексты в единое литературное пространство, чем обосновывается чрезвычайная роль и ответственность составителя в создании «гармоничной и репрезентативной знаковой оболочки антологии».