Изучение мотивации поведения рабочих имеет научные истоки еще в XIX в., когда было положено начало исследованию артельных форм организации труда (В.И. Скалон, 1873, А. Исаев, 1881, и др.).
Интерес к этим исследованиям был обусловлен переходом России к капиталистическим способам хозяйствования после реформ 1860-х гг., отменивших крепостное право. В этих исследованиях выявилось, что на начальной стадии развития артелей существовали «общинные» нормы поведения: взаимопомощь, взаимовыручка, высокое чувство ответственности работников за конечные результаты труда, взаимообучаемость и взаимовлияние друг на друга в формировании мотивационной общности интересов. Однако в дальнейшем в связи с имущественным расслоением работников отношения равноправия в производственном процессе и при распределении заработков стали перерастать в конфликты. В начале XX в. артели уже не привлекали серьезного внимания социологов и экономистов.
В российской традиции проблема социальной обусловленности поведения человека возникла в 1920-х гг., когда началось переосмысление предмета изучения психологической науки. Впервые это было высказано одним из ее реформаторов П.П. Блонским (1920, 1921). По его мнению, научная психология есть социальная (общественная) психология, а человек есть «Homo technicus» и «Homo socials».
Утверждая, что поведение человека в его основах не может быть ничем иным, кроме как социальным, он полагал, что ключ к разгадке человеческого поведения следует искать в общественно-трудовой деятельности. Поведение человека – изменчивое явление, и задача научной психологии состоит в том, чтобы установить, каким образом и в зависимости от чего изменяется человеческое поведение, если оно социально обусловлено. Поведение людей, считал он, становится гораздо понятнее, если анализировать его прежде всего в рамках социальной жизни. Это было новаторское для того времени понимание психологии, поскольку ориентировало исследователей на выявление взаимосвязей личностного «Я» с социальной микросредой в профессиональной деятельности человека. А это открывало новое вдение мотивационных ресурсов поведения, особенно раскрывшихся в советском феномене группового и индивидуального энтузиазма постреволюционных (1920-х гг.), предвоенных (1930-х гг.), военных (1940-х гг.) и послевоенных (1940–1950-х гг.) лет.