Разразившаяся пандемия вскрыла «слабые» и «наболевшие» места современной системы международных отношений. Проверка на прочность ЕС (вопрос о закрытии национальных границ, отказ в помощи, «перехват» масок и медикаментов), Восток и Азия («репутационные» потери), общая паника, назревающий экономический кризис — все эти факторы ставят под сомнение эффективность гуманитарной дипломатии. Напомним, что изначально гуманитарная дипломатия представляла собой по сути гуманитарную помощь государствам во время конфликтов, катастроф различного происхождения, стихийных бедствий. Постепенно гуманитарная дипломатия стала эффективным инструментом международных организаций. Достаточно вспомнить Красный Крест и «дипломатию вакцины» или гуманитарные интервенции под эгидой ООН. Однако если посмотреть географически «единым» и сплоченным образом получалось оказывать гуманитарную помощь «подальше» от Западной Европы, США, где-то в «третьих странах», например в Африке, удачно и без политических перипетий боролись с Эболой.
Но как только вирус проник в сердце Европы и США, вместе с заразой стали распространяться и политические домыслы, дезинформация и паника. Апофеозом такого рода гибридной войны на сегодняшний день является кейс с авторитетной итальянской газетой La Stampa, которая после высадки российских военных вирусологов в течение двух дней писала о том, что российская помощь является бесполезной, в команде работает больше военных, чем настоящих врачей (подробнее можно посмотреть выпуски от 25–26 марта 2020). Это было настолько провокационно, что наш посол в Италии С. Разов направил открытое письмо в редакцию газеты. Экспертные мнения разделились. Часть исследователей обвиняет итальянский военный истеблишмент и «мозговые центры» в проамериканских настроениях и в пронатовской политике; часть экспертов указывает на то, что только РФ, Китай и Куба смогли быстро отреагировать и оказать безвозмездную помощь (за что эта группа стран получила название «Красная ось», а вся деятельность названа дипломатией «масок»). Даже на уровне внешнеполитических ведомств транслируются противоречивые призывы: просьба граждан, находящихся за пределами родины, вернуться домой и в то же время просьба туристов, иностранных студентов не возвращаться домой, а переждать эпидемию в стране пребывания. Сложившаяся ситуация является ярким свидетельством неэффективности и беспомощности гуманитарной дипломатии, которая не является более механизмом помощи, «заботы» о людях, а представляет собой поле для политических противостояний, где помощь оказывается не всем пострадавшим, а сторонникам и соратникам; люди воспринимают помощь только от политически правильных государств (которые не особо спешат помочь, как показывает практика), а от стран с коммунистическим прошлым или настоящим ждут подвоха и ищут тайный смысл (все это происки и рычаги «мягкой силы»). Гуманитарная помощь превратилась в механизм манипуляции массовым сознанием, в орудие гибридных войн и предмет торга при политических переговорах. Как пишет Е. С. Громогласова, «гуманитарная дипломатия современных государств, как правило, определяется их национальными интересами и в этой связи может упускать из виду реальную сложность гуманитарных вызовов» [2, с. 53]. Таким образом, дискредитированная на данный момент дефиниция «гуманитарная дипломатия» должна трансформироваться и преобразоваться в новый концепт, который стал бы зонтичным понятием, включающим все гуманитарное взаимодействие стран и международных организаций (от культуры и науки до защиты прав человека).