Принцип недопустимости злоупотребления правом неизвестен российскому законодательству о труде. Между тем сам феномен существует в реальности современных трудовых отношений и нередко встречается в судебной практике. Возникает прагматическая проблема, обусловленная любым пробелом в праве. Суд, государственная инспекция труда, прокуратура вынуждены выносить решения по пограничным ситуациям, в которых затруднительно констатировать явное нарушение трудовых прав, но и невозможно признать положение вещей нормальным. Возникает спорный вопрос применения по аналогии со ст. 10 ГК РФ, что не предусмотрено законодательством о труде и фактически запрещено п. 3 ст. 2 ГК РФ.
Злоупотребление правом было известно еще в Древнем Риме. Возникновение его обусловлено одной из наиболее сложных для разрешения правовых проблем, — вопросом пределов осуществления субъективного права. В Эпоху Просвещения юридической наукой были выделены разновидности злоупотребления правом, в частности, «шикана» (от фр. chicane — кляуза, придирка). Ее суть — осознанная злонамеренность, наличие умысла в действиях субъекта, желание причинить вред путем реализации своего законного права. В советском и российском праве институт не нашел законодательного закрепления, но активно исследовался. Злоупотребление правом рассматривалось в СССР как осуществление права в противоречии с его социально-хозяйственным назначением, неуважение правил социалистического общежития [1. С. 76].
Злоупотребление правом является во многом оценочной категорией, соединяющей в себе одновременно нравственный и правовой аспекты. Нравственный аспект проявляется в использовании лицом права «во зло», вопреки интересам общества. Правовой аспект обусловлен нарушением прав и законных интересов других субъектов. Именно эти критерии фактически применяются судом в вынесении решений по злоупотреблениям.
Правоведами предлагаются различные подходы к объяснению природы явления. Ряд ученых считает, что злоупотребление представляет собой правонарушение и имеет лишь внешнее сходство с должным осуществлением права. Нормативное же выделение категории излишне, так как рождает опасность слишком широкого судейского усмотрения [2. С. 427]. Большинство специалистов объединяет приверженность волевому критерию: лицо осознанно использует норму права не по его социальному назначению, отходит от модели законодателя [3; 4]. Делается также акцент на формах реализации субъективного права, которые «выходят за установленные законом пределы осуществления права» [5. С. 34].