«Жаворонок» М.И. Глинки в транскрипциях М.А. Балакирева и И.Я. Паницкого*

Уже несколько столетий жанр транскрипции¹ успешно справляется с задачей быть актуальным. Многие композиторы, в том числе самые именитые, обращались к нему — с различной мотивацией. Промежуточное положение этого вида музыкального творчества позволяет авторам транскрипций «наводить мосты» между стилями, эпохами и жанрами, исполнительскими трактовками и типами мышления, находить новые грани инструментализма и воплощать самые смелые композиционные идеи. Не кажутся неожиданными и обращения абсолютно непохожих друг на друга транскрипторов к одному и тому же исходному материалу. Сама суть жанра подталкивает авторов к интерпретаторским исканиям даже при обработке одного и того же сочинения. Естественным образом степень и качество транскрипторского переосмысления особенно наглядны при сравнительном анализе сочинений, отталкивающихся от единого прообраза. Данным обстоятельством определяется выбор темы для настоящей статьи — сравнение двух транскрипций, созданных на основе одного произведения.

В 2024 г. русская музыкальная общественность отмечала 220-летие со дня рождения Михаила Ивановича Глинки. Его вклад в развитие отечественной культуры колоссален и не нуждается в подтверждениях на страницах данной статьи. Но влияние музыки Глинки на последователей до сих пор представляет значительный музыковедческий интерес. Многие российские, а позже и советские композиторы так или иначе опирались на достижения глинкинского наследия, создавая своеобразную традицию обращения к его сочинениям. Органичным способом художественного диалога для многих авторов стали транскрипции, вариации, фантазии и прочие виды обработок пьес классика. В ряду подобных опусов присутствуют произведения выдающихся композиторов своего времени: Ф. Листа, Н. Римского-Корсакова, А. Лядова, Д. Шостаковича, С. Ляпунова и многих других. Особняком стоит имя Милия Алексеевича Балакирева, выдающегося педагога, пианиста, композитора, дирижера, общественного деятеля. Для него личность и творчество Глинки были настоящими ориентирами. Конечно, мощная творческая натура главы «Могучей кучки» не могла «принимать на веру» все качества глинкинской музыки. Отсюда его нелицеприятные высказывания о фортепианной музыке автора «Жизни за царя»². При этом из композиторской, дирижерской, исполнительской и общественной деятельности Балакирева можно сделать вывод о его преклонении перед композиторским талантом Глинки. Потому неоднократное обращение к его опусам для создания собственных транскрипций представляется нам вполне закономерным. В русле заданного исследовательского ракурса взята одна из известнейших обработок романса «Жаворонок», сделанная Балакиревым в 1864 г.