Несомненно, интерес к зрительным образам возник у человечества с древнейших времен. Начиная с Античности (Гераклит, Платон, Эмпедокл, Демокрит) зрительно-образное восприятие было предметом широкого обсуждения среди мыслителей. Духовный акт рассмотрения «эйдоса» вещи связывали с созерцанием и умозрением и ставили выше дискурсивной мысли, то есть интеллектуального рассуждения. В Индии и Китае вопрос зрительного восприятия философы связывали с проблемой сознания и бытия, противопоставленных «действию», говоря о необходимости воспитания повышенной способности к наблюдению. В византийской философии, в теориях образа и иконы, зрительный образ был способом и средством трансляции сакральных знаний, а зрительно-образное восприятие выполняло фундаментальную роль в формировании мировоззрения.
Философы Нового времени, выбравшие точкой опоры и абсолютным основанием своих суждений разум и опыт, так и не выработали единой позиции по поводу восприятия феноменов окружающей действительности посредством зрительного контакта. В эмпиризме восприятие, в том числе и зрительное, — это чувственный способ познания. В разуме есть все, что было прежде в чувствах, утверждал Дж. Локк. В рационалистических процессах познания роль восприятия оценивалась относительно низко. Все воспринятое могло оказаться обманом или «сном злого гения», считал Р. Декарт. Осознание неточности и ограниченности такого понимания восприятия наступило только в конце XIX века. В истории философии зрительно-образное восприятие иногда отождествлялось с понятием созерцания, накопившего множество противоречащих друг другу значений.
Русская философия в XIX веке, продолжая развивать древнерусскую традицию художественно-символического осмысления бытия, отличалась характерным для нее онтологизмом. В онтологическом символизме видимый мир выступал символом невидимого. Утверждалось, что основанием принципа познания мира является утверждение о его иконичности, где человека, вселенную, пространство и время можно видеть, описывать и изучать как не поддающийся рационалистическому объяснению иконообраз. Философ Е.Н. Трубецкой писал о том, что русская культура раскрывается как глубочайшее «умозрение в красках». В отличие от западной культуры, имевшей меньший интерес к знакам невербальных языков, русская культура не создала такого же уровня мировоззрение в понятиях, но выразила его в сакральных образах. Онтологизм иконообраза также был предметом анализа В.Ф. Эрна и Ю.А. Олсуфьева. П.А. Флоренский указывал на важнейшую роль иконы в обществе как на структурообразующую. Говоря об иконе, он указывал на то, как она «деформирует» и преображает мир, пронизывает его своими «энергиями», называя ее «умопостигаемой осью» народного быта.