В устном народном творчестве существует широко известная поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Она означает наступление неожиданного события, нежданного огорчения, обманутых ожиданий. Не будем углубляться в исторические корни этой фразы. Заметим лишь, что ранее на Руси Юрьев день отмечали 26 ноября (9 декабря — по новому стилю). В этот день, точнее за неделю до 26 ноября и неделю после, крестьяне имели право сменить хозяина. Для нас важно, что в смысловом содержании эта поговорка сродни другой: «Где тонко, там и рвется».
О чем идет речь? Ни много, ни мало о том, что, по мнению президента Франции Э. Макрона, из-за глобальных геополитических изменений наступило окончание эпохи западного доминирования в мире. Он считает, что сейчас укрепляются «новые державы», в том числе Китай и Россия.
Почти одновременно о завершении эпохи доминирования Соединённых Штатов в мировых процессах заявил министр иностранных дел Индии С. Джайшанкар.
Читатели нашего журнала, конечно же, хорошо помнят также содержание нашумевшего в июне текущего года интервью президента России В. Путина газете Financial Times, в котором он заявил о том, что, по его мнению, так называемая либеральная идея себя изжила.
Ну а как же тогда быть с концом истории? С тем самым, который предрекал нам известный американский политолог и философ Ф. Фукуяма, опубликовавший летом 1989 г. в журнале National Interest статью «Конец истории?», развернутую позже в объемистую книгу «Конец истории и последний человек», ставшую бестселлером в США и переведенную на десятки иностранных языков, в том числе русский.
Рассматривая либеральную демократию Запада как завершающую стадию развития человеческой цивилизации и как универсальную форму социальной и политической организации общества, Фукуяма пришел к выводу, что для демократических государств история в ее традиционном понимании — с жестким соперничеством, вооруженными конфликтами и войнами — к концу ХХ в. закончилась. А вместе с историей ушли в прошлое философия, политика, религия и даже искусство. Например, традиционную внутреннюю и внешнюю политику все больше замещают политически нейтральные механизмы балансирования разновекторных интересов отдельных социальных групп или государств.