Статья поступила 10.01.2017 г
Взаимоотношения естественного и сконструированного, усвоенного и умопостигаемого, органического как внешнего в виде источника и органического как порожденного духом искусства сталкивают в одну теоретическую проблему: совокупность художественных средств и приемов как понятие формы.
Идея внутренней формы была выдвинута И.В. Гёте на основе наблюдений над различными видами искусства. «И все-таки, — писал он, — существует форма, отличающаяся от той, что обычно зовется ею, как отличается внутренний смысл от внешнего, форма, которую не схватить руками, которая хочет быть прочувствованной. Наш ум постигает то, что постигает другой; наше сердце должно чувствовать то, что переполнило другое».1 По сути, это определение диалектики формы в искусстве, включающее в себя ряд двуединств, обычно противопоставляемых или даже противополагаемых одно другому: единство мысли (сферы рациональной) и чувства (область эмоций); творящего и вос- 9 принимающего сознаний; видимого и скрытого в произведении искусства;
первотолчка и процесса развития художественной мысли и т. п. Важно то, что Гёте подчеркнул в своем определении действительную первооснову классического искусства — чувство, пережитое художником и захватывающее того, кто воспринимает его произведение. Причем дважды сделал это, повторив одно за другим: «…форма, которая хочет быть прочувствованной»; «…наше сердце должно чувствовать то, что переполнило другое».
Но как устанавливается связь творящего с воспринимающим? Пересказать художественную мысль, если она действительно художественно выражена, нельзя. Толстой иронически говорил, что критики, видимо, умнее автора, потому что они могут назвать идею «Анны Карениной», между тем, если бы такая задача была поставлена перед ним, то ему ничего не оставалось бы сделать, как написать роман заново и так, как он написан.Поэтому необходимо выделить еще одно свойство внутренней формы: трудность ее постижения.