Воспитательные и образовательные идеи в культурах разных цивилизаций, как правило, ставили своей целью создание определенного типа человека, востребованного конкретным государственным устройством. Китай в этом смысле является ярчайшим примером реализации государственной политики, сформировавшей определенный тип личности и культуры в целом. В этой стране важнейшая роль в упрочении государственности традиционно отводилась нравственному воспитанию в семье. «Именно нравственное воспитание выступает в роли регуляции поведения и деятельности взрослых и детей в семье и обществе, формирует основы нравственных качеств…» — пишет в своей книге Линь Лю, специалист в области этнопедагогики [8, c. 4].
Традиции воспитания китайцев определены спецификой огромной, но отрезанной от внешнего мира цивилизации. Воспитание в таких условиях имеет множество особенностей, которые характерны исключительно для Китая. Главным принципом жизни китайца всегда был и остается «…строгий рационализм и конкретная государственная польза» [1, c. 286]. Этот принцип заключается в отказе от личных желаний в пользу общественной необходимости. Такого рода стереотип поведения возник еще в Древнем Китае во времена эпохи Шань-Инь, которая существовала в бассейне реки Хуанхэ еще во II тысячелетии до н.э. Уже тогда это была городская цивилизация.
Иньцы почитали огромный пантеон богов. На определенном этапе в их культе выделился первопредок Шан-ди, который стал отождествлением великого властителя и прародителя всего народа. Его почитание переориентировало религиозные установки в сторону рационального культа предков, требующего неукоснительного подчинения правилам и этическим нормам. Справедливость и добродетель были провозглашены основанием социальной и семейной жизни народа.
С I тысячелетия до н.э. на смену Шань-инь пришла династия Чжоу, почитавшая Небо великим божеством. «После чжоуского завоевания правящая элита многих наследственных владений принадлежала к числу чжоусцев, а основное население составляли иноплеменники… На этой основе здесь складывалась этническая общность древних китайцев» [5, c. 358–359].