Так, увы, случилось: на глобальный вызов современности, выпавший на долю России в Новейшее время, с ее стороны последовал весьма невнятный с позиции ее интересов духовно-практический ответ. Его суть свелась к широкой проповеди и интенсивной селекции в стране основ либерального фундаментализма, озабоченного, прежде всего, материальными интересами элиты — властителей и олигархов, а также конвейерной переделкой россиян в «граждан мира» американоевропейского покроя, независимо от их этнической принадлежности. В согласии с уроками истории, для исконно гетерогенного общества, каким предстает России с ее 145 отдельными (самостоятельными) народами/этносами, выделенными по итогам переписи населения страны в 2010 г., в числе традиционных приоритетов всегда был, есть и будет национальный вопрос, связанный с народной ментальностью и идентичностью. А этот вопрос двулик, как Янус: на светлой стороне (при межэтническом консонансе) он обещает российскому социуму мир и согласие, а на темной стороне (при межэтническом диссонансе) сулит раздор и конфликт.
В случае готовности общества противостоять возможным аномалиям на этнической почве фактор межнационального риска должен учитываться в адекватных целях и механизмах государственной политики. История показывает: нежелание или неумение власти держать в уме национальный вопрос рано или поздно оборачивается управленческим кризисом с далеко идущими негативными последствиями. Даже малейшее пренебрежение этим вопросом, вроде хорошо известных заявлений о том, что он окончательно решен в нашей стране, оборачивается сначала внутренним межэтническим катаклизмом, а затем крохоборным растаскиванием общей прежде территории по национальным частям, как это случилось с Советским Союзом в конце 80-х гг. прошлого века.
В условиях глобализации мира и модернизации страны держать в уме национальный вопрос и, тем более, его решать — в первую очередь, означает сберегать на личностном (сознательном и подсознательном) уровне российскую идентичность, в ауре которой происходит сейчас противоборство между двумя образами жизни — естественно кристаллизующимся (евразийским, коммунитарным) и искусственно навязываемым (вестернизированным, индивидуалистским) населению страны. Пикантность ситуации состоит в том, что последнее совершается при активном содействии нашей власти, однозначно считающей европеизм и американизм идеальными для подражания образцами общественного жизнеустройства, вопреки давнему утверждению европейца Г. Лессинга: «Ни один народ в мире не одарен какой-либо способностью преимущественно перед другими» [4, с. 34]. Все закономерно: одна социальная крайность — минимизация национального вопроса сменилась другой крайностью — его гиперболизацией, а разумной середины, или «золотого сечения», здесь не нашлось…