В1919 году термин «экспозиция», известный лишь посетителям художественно-промышленных выставок старой России, впервые прозвучал на Всероссийской конференции по делам музеев. Тогдашний руководитель подотдела столичных музеев Наркомпроса П.П. Муратов в одной фразе определил перспективные проблемы экспозиционной деятельности: «Музейная экспозиция — непростое дело. Оно требует исканий, работы, стоящей на грани ученого и художника».
Уже в 1918 году начался невиданный процесс превращения предметов музейного значения в музейные предметы. Другими словами, экспроприация ценностей из «барских» особняков и усадеб, церковных ризниц и монастырей, а затем инвентаризация национализированного имущества и распределение определенной его части в действующие и вновь открытые музеи.
По непроверенным данным, с 1917-го по 1921 год только в одни центральные музеи (Эрмитаж, Русский музей, Третьяковскую галерею, Румянцевский музей) поступило более 100 тыс. предметов, а ведь в эти годы было образовано свыше 250 новых, больших и малых, музеев.
Русские интеллигенты, в частности, сотрудники музеев, воспитанные на идеях народнического просветительства, постоянно осознающие «долг» перед народом, поверили в начало новой эры и стали активно на нее работать. Прежде всего необходимо было физически сохранить памятники культуры, но не только. Мысль об экспозиции как форме духовного хранения была высказана в книге Н.И. Романова «Местные музеи и как их устраивать» (1919). Хранитель Румянцевского музея, воспринимавший музей как собрание предметов, «в которых выражается духовная жизнь и творчество человека», выделил две «системы» экспонирования:
— «научную систему», при которой жизнь как бы разлагается на части, а части собираются в новые ряды «по указанию науки»;
— «художественную систему», задача которой состояла в том, чтобы воспроизвести «жизнь в ее художественной целостности, собрать предметы и объединить их в сложной и разнообразной обстановке, характерной для них в действительности».