Фраза Бисмарка: «Кто будет хозяином Чехии, тот будет хозяином Европы» — остаются популярными и сегодня. Также некоторые авторы приписывают канцлеру заявление, что «Чехия в руках русских означала бы наше порабощение, Чехия, аннексированная Германией, означает вечную войну с Россией без прощений и передышки» [8, с. 268]. Эти слова, не будучи часто цитируемыми, составляют фундамент политического подсознания ряда современных центрально-европейских исследователей и государственных деятелей.
Идея о собственной исключительности по причине местоположения государства и народа в центре Европы с географической точки зрения относится к традиции политической мысли Чехии [3, с. 22]. Но это лишь геополитическая иллюзия.
То, что Бисмарк ошибался, стало в начале XXI в. совершенно очевидно. Небольшой властный потенциал Чехии, помимо всего прочего, геополитически определяется малой ценностью пространства, на котором государство расположено.
Внешняя политика, полученная в наследство Чехией и Словакией в 1993 г. после распада Федерации, носила противоречивый характер.
Как постсоциалистические страны они были отнесены к государствам с трансформирующимися экономической и общественной сферами, а не к семье либеральных демократий со зрелой экономикой. Оправданной необходимостью государственные деятели Запада разделение Чехии и Словакии не считали, но форма разделения получила положительную оценку, поскольку внушала больше надежд на будущее, чем постсоветские государства или конфликтное пространство бывшей Югославии.
Принятие же Чехии и Словакии в международные организации, в которых состояла Чехословакия, прошло без проблем [2, с. 20].
Двум вновь возникшим государствам были свойственны традиции романтического периода, доминировавшего во внешнеполитической мысли и практике всех постсоциалистических стран, и в первую очередь России. Основу концепций того времени составляла иллюзия о том, что последствием завершения холодной войны станет международное сообщество без властных конфронтации и конфликтов. Итогом устранения биполярности холодной войны виделся гармоничный мир, в котором нет необходимости урегулировать различные или противоречивые интересы отдельных государств. Вершиной этих идей в аспекте дипломатии был проведенный осенью 1990 г. саммит ОБСЕ с его Парижской хартией для новой Европы. «Эра конфронтации и раскола Европы закончилась.