Можно, конечно, возмущаться явной исторической несправедливостью, приведшей к разному положению стран, народов, языков. Можно с негодованием отвергать любые формы экспансии, проявляемой с позиции силы в разных областях современной действительности — экономической, политической, идеологической, культурной, языковой. И действительно, разве это справедливо, что одни страны становились монополиями, владеющими множеством колоний и использовавшими свой язык для полной и частичной ассимиляции разных этносов? Разве справедливо, что такие языки, как английский, немецкий, французский, испанский и др., получили столь широкое распространение? И теперь, в современных условиях, самим фактом своей распространенности самым эффективным образом служат интересам тех или иных стран.
В свое время я был свидетелем, как министр образования одной из бывших союзных республик видел именно в русском языке основную опасность для будущего своего народа и не только исходил из пассивного признания этой исторической несправедливости, но и пытался с ней всячески бороться. И именно поэтому он от души одобрял действия молодых родителей-латышей, категорически запрещавших русской бабушке разговаривать с родным внуком по-русски. И с какой позиции ни стремись подходить к оценке реально сложившейся в мире ситуации, когда столь разительны различия в уровне достигнутой развитости стран, народов, языков, очевидная степень исторической несправедливости по сей день остается ужасающей в своем драматизме и трагичности. И именно отсюда проистекает основная совокупность фундаментальных противоречий современного мира, проявляющихся с разной степенью идеологической, политической, экономической обостренности, втягивающих в себя, как воронка водоворота, отношения между государствами, этносом, культурами, языками. И именно из этого непрекращающегося стремления одних сохранить и укрепить статус-кво, а других — во что бы то ни стало изменить его в современном мире не только не ослабевает, а возрастает социальная напряженность. И эта же совокупность противоречий не оставляет в стороне все, что связано с языком и его развитием, по-прежнему видя в нем оружие политических, экспансионистских целей. И поэтому представители малых этносов не могут не понимать, и не только не понимать, но и буквально ощущать, этой языковой экспансии, что и объясняет стремление отстоять свой родной язык и видеть в нем основной бастион, защищающий историческую судьбу своего этноса.