В прошлом веке представление о единой европейской культуре, характерное, как показал В.М. Межуев, для XVIII–XIX вв., уступило место представлению о множестве отдельных культур, находящихся между собой во взаимодействии и общении. Параллельно появились много разных концептуализаций культуры. Культура стала пониматься и не в плане конституирования европейской жизни, и не просто как разные культуры, ведущие между собой диалог (если рядом со сферой культуры, замечает С.С. Неретина, расположены и существуют «антикультурные ризомные поля, принципиально не желающие ни общаться, ни тем более обобщаться с этой сферой, то говорить о диалоге культур как о всеобщей, единой, то есть присущей всем людям, логике мышления рискованно» [3. C. 267]), а стала восприниматься как перекрывающееся множество культур в поле концептуализаций и идентификаций. Так, культура по-разному концептуализируется в эпистемологическом отношении: эволюционная трактовка культуры, теория исторических типов, психологическая трактовка, системно-структурная, социально-организмическая и др. Различно истолковываются культуры в зависимости от способов идентификации (национальное самоопределение, этническое, языковое и прочее), от типов социальных практик (колонизация, ассимиляция, модернизация, культурный обмен), от разных способов тематизации.
Среди различных концептуализаций культуры ХХ в. стоит отметить «правовую». Идея права сыграла важную роль в формировании представления об определенной культуре как самоценной, имеющей такие же права на существование, как и любая другая культура. Это с одной стороны. Но с другой стороны, осуществление права предполагает возможность выйти на единое представление о справедливости и способах разрешения социальных конфликтов. Тем самым, по идее, право должно было бы обеспечить аксиологическое измерение для культуры (пусть не Европа — образец культуры, но западный мир под эгидой цивилизованного, либерального права). Однако именно это условие невозможно провести относительно разных культур; потому-то многие гуманитарии мечтают о «диалоге культур», а не международном праве.