В каждом книжном магазине мира можно обнаружить на полке с вывеской «Психология» работы австрийского ученого, отца-основателя психоаналитического учения — З. Фрейда. Также смело предположить, что на сегодня нет людей, которые бы не знали о ключевых фрейдовских положениях. Несмотря на популярность «бренда» под названием «Фрейд», имеет место быть тенденция кривочтения/непрочтения психоаналитических работ. Преследуя желание «личностного роста» читатель встречается со сложностью понимания фрейдовских текстов, которое налагается на стереотипные психоаналитические клише: «оговорка по-Фрейду», «фаллическая идентификация», «эдипов комплекс» и пр. Помимо сферы масскульта учредителем данного производства является также университетское знание, в частности, академическая культура толкования психоаналитической мысли.
Психоанализ в своем развитии на сегодня остается одной из самых дискуссионных тем в социально-гуманитарном знании. В его маргинальном положении между «философией постмодерна» (Ж. Лакан) и видом психотерапевтического учения (Э. Фромм, К. Хорни, К. Юнг) остается незамеченным то, что фрейдовский проект является продуктом социокультрной среды. По-нашему, именно «культура психоанализа» как стратегия демифологизации психоанализа от барьеров предвзятого публичного знания оборачивается не чем иным как «психоанализом культуры».
Предметом нашего исследования является «топическая» модель сознания Я — Оно — Сверх-Я. Ранее мы выяснили [1], что в трудах Фрейда проблема соотношения Сверх-Я с Я не раскрыта полностью (Фрейд вводит новое понятие «Сверх-Я культуры»). Помимо этого, составляют сложность для понимания инстанции Идеал-Я и Я-Идеал, которые более ответственны за составление культуробразующей стороны субъекта, чем пресловутое Сверх-Я. Для того чтобы прояснить недосказанность Фрейда, следует обратиться к учению его последователя — Жака Лакана. Через его прочитанные семинары (1953–1980 гг.) мы проследим, как отмечается и раскрывается функционирование Сверх-Я.
Ранний Лакан настороженно задается вопросом: «Что такое сверх-Я? <…> До сегодняшнего дня все проводимые аналогии – соотнесения с категорическим императивом, с совестью — остаются слишком неясными. Но не будем забегать вперед» [11. С. 246]. Далее он продолжает: «Сначала сверх-Я появляется в истории фрейдовской теории в виде цензуры. <…> Цензура предназначена для обмана посредством лжи. <…> Бессознательное, в принципе, представляет собой раскол, ограничение, отчуждение, вызванное в субъекте символической системой. <…> Сверх-Я является таким расколом, возникающим для субъекта — но не только для него — в его отношениях с тем, что мы назовем законом» [11. С. 258–259]. Из этого следует, во-первых, обратить внимание на место закона в истории субъекта, а во-вторых, что Сверх-Я является следствием, а не причиной встречи субъекта с законом в символической системе, социальных и культурных норм. Именно последние авторизируются в инстанции Я-идеала (отец, мать, няня, учителя и т. д.). Лакан подчеркивает, что если Сверх-Я является императивом, несущим в себе функцию принуждения, то Я-идеал несет функцию воодушевления. При этом Лакан метафорически характеризует Я-идеал в образе манка для Я, а Сверх-Я в качестве образа кнута. Это справедливо, так как для того, чтобы подчиниться закону, еще необходимо им воодушевиться.