Статья поступила 15.10.2015 г.
«Восток» Гессе — это сложный, синтетический феномен, где смешались индийская (буддийская), китайская (даосская), христианская (пиетистическая) культурные традиции, а также течение романтизма и психоаналитическая концепция.
Поездка в Индию (1911) (результатом которой становятся записки «Из Индии» (1913)); напряженная политическая ситуация в Европе и в Германии, в частности; разочарование образованного европейца в основах и ценностях культуры, религии; изменение облика общественного производства, условия, характера, содержания труда, стиля жизни — все это приводит к тому, что Гессе все больше и больше начинают интересовать новые ориентиры, основы, смыслы. Ответы на вопросы о современной культуре, месте человека в ней он пытается найти в китайских религиозно-философских учениях Лао-цзы [16], Конфуция, чудесных притчах Чжуан-цзы, с которыми знакомится благодаря переводам сначала немецкого поэта XIX века Ф. Рюккерта, а затем по трудам немецкого синолога, востоковеда широкого профиля, миссионера Р. Вильгельма (1873–1930). Н. Болдырев, составитель сборника статей по «И Цзин», отметил важный вклад именно Р. Вильгельма в развитие европейской синологии. Указав на скрупулезную точность его работы, он приводит пример методики работы над переводом «Книги перемен», где Р. Вильгельм сначала слушал толкования на китайском, затем перекладывал мысли на немецкий, после переводил текст обратно на китайский и показывал затем полученное учителю, после чего шла стилистическая шлифовка и доработка. Ему принадлежит перевод и «Дао-дэ цзин» [1]. Именно этот перевод отметил сам Гессе в эссе «Любимые книги» (1945).
В даосской философии Гессе нашел то, чего не хватало его времени и то, что его всегда интересовало. Г. Бауман, анализируя влияние Индии на творчество Гессе, привел такую его фразу: «Весь Восток дышит религией, а Запад дышит разумом и технологией. Духовный мир Запада кажется примитивным и брошенным на произвол, по сравнению с духовностью Азии, которая защищает, придает уверенность и дает надежду» [14]. В своих письмах-дневниках «Магия книги», датируемых 1930 г., Гессе заметил: «…изо всех древних сокровищ китайской мудрости, спустя тысячелетия, послевоенная Европа открыла вдруг одного-единственного Лао-цзы: плохо переведенный и плохо прочтенный, он делается, похоже, игрушкой моды, как Тарзан или фокстрот, но на живой, творческий пласт нашей духовной жизни он оказывает громадное воздействие» [8. С. 182].