Современный этап развития мировой системы характеризуется стремлением США и их союзников любыми методами сохранить свое доминирующее положение в мире. Используя силовые методы борьбы в качестве одного из эффективных средств достижения цели, американское военно-политическое руководство формирует выгодную для себя международную обстановку, что приводит к развязыванию межгосударственных и внутригосударственных военных конфликтов.
Исторический опыт показывает, что в основе большинства военных конфликтов лежат экономические интересы, тесно связанные с ними территориальные споры, а также формируемые на их основе политические противоречия [1]. И сегодня экономический базис остается определяющим с той лишь разницей, что меняется парадигма противостояния на фоне технологической и информационной революции, начавшейся на стыке тысячелетий. Эпоха массового промышленного производства как основа существующей капиталистической системы мироустройства завершается.
Актуальность темы статьи обусловливается тем, что победу в современных военных конфликтах необходимо рассматривать с позиции нового содержания в военной политике государств, а защиту и продвижение их национальных интересов следует связывать с обеспечением экономических целей внутренних корпораций. Процветание корпораций и крупных компаний в решающей степени обеспечивают производительность общественного труда, научно-технический прогресс, материальное благосостояние народа.
Вместе с тем развитие корпораций и крупных компаний находится в прямой зависимости от контроля территорий, важных для дальнейшего существования экономической системы государств, для чего используются новые военно-политические технологии.
Современный процесс трансформации системы международных отношений между государствами осуществляется на фоне происходящей в мире цифровой революции, что в корне меняет производственные силы и производственные отношения, способствует появлению такого вида неравенства, как информационное или цифровое. Этот вид неравенства еще больше расширяет возможности развитых стран и зависимость слаборазвитых государств из-за своей технологической отсталости. По сути, процесс информатизации выступает как новая форма их колонизации и является мощным средством воздействия на потенциальных противников.
Как следствие, углубляются антагонистические противоречия1 на уровне имущественных и идейных разногласий между богатыми и бедными странами, этническими группами и конфессиями, обостряется борьба между основными геополитическими игроками на международной арене.
Наличие глобальных проблем говорит о существовании неразрешенных общепланетарных противоречий, затрагивающих жизнь человечества в целом. Как следствие, рост противоречий между мировыми державами привел к эскалации существующих «замороженных» военных конфликтов и возникновению новых во всех регионах мира. Сравнительный анализ межгосударственного противоборства в XX–XXI вв. показывает, что интенсивность и масштабы военных конфликтов разрастаются, объединяя в себе черты предыдущего мировоззренческого основания и современного технологического уклада. В настоящее время разрешение межгосударственных и внутригосударственных противоречий с помощью военного насилия остается самой эффективной формой достижения своих социально-политических целей.
Стратегический баланс сил (преимущественно военно-политического и идеологического характера), существовавший последние 50 лет, окончательно рухнул, запустив революционные процессы по формированию нового миропорядка. Модель мироустройства «по-американски», очевидно, не в состоянии обеспечить растущие национальные интересы основных центров социально-экономического развития.
Достаточно быстро убедившись в опасности однополярной схемы мироустройства во главе США и НАТО, мир уверенно движется в сторону полицентричности на основе цивилизационной идентичности и внутренней экономической интеграции. Государства обращаются к традиционным ценностям и консервативным идеям, появляются новые концепции, международные институты, межцивилизационные коалиции, реализующие новые подходы к обеспечению глобальной и региональной безопасности.
В настоящее время наблюдается столкновение двух концепций мироустройства с разной методологической основой, с одной стороны — несостоявшегося однополярного мира Запада, а с другой — новой геополитической реальности многополярного мира, поддерживаемого Россией, Китаем, Индией и рядом других государств.
Полицентричность становится объективной реальностью и вступает в конфронтацию с прежней методологией однополярного мироустройства. Об этом идет речь в новой Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: «В борьбе за ценностные модели развития мир стремится к многополярности, новая полицентричная модель мироустройства сопровождается ростом глобальной и региональной нестабильности» [2].
Движение в данном направлении сопровождается возникновением новых военных конфликтов, в первую очередь на пространстве Евразийского континента, где сосредоточены основные ресурсы и коммуникации. Вашингтон стремится их контролировать, закрепив за собой позицию единственной «сверхдержавы». На правах главного полюса силы в мире, Вашингтон сегодня выступает инициатором всех военных конфликтов, а страны Запада, в рамках G7 позиционирующие себя в качестве главных «архитекторов» системы международных отношений, пытаются реализовать свою методологию мироустройства, основанную на исключительности и «цивилизованности» западного мира.
Показателен тот факт, что международное сообщество после Второй мировой войны старательно избегает термин «война». Войной называют вооруженные конфликты, наведение конституционного порядка, принуждение к миру, антитеррористические операции, но от этого суть и значение применения военной силы не меняется.
Проводимая Вашингтоном концепция «системного сдерживания» государств, выбравших иной путь развития, обусловлен, прежде всего, стратегическим стремлением США любой ценой сохранить свои лидирующие геополитические и экономические позиции, не допустить становления новых центров силы. Это положение отражено в обновленной стратегии национальной безопасности США, где Россия и Китай названы главными геополитическими противниками [3].
Для реализации данной концепции разрабатываются и используются комплексные меры сдерживания потенциальных противников по следующим направлениям:
— «цивилизационное сдерживание» — ментальные войны и др.;
— «политико-дипломатическое сдерживание» — цветные революции, «экологический терроризм» и др.;
— «экономическое сдерживание» — протекционизм, санкционные войны, финансовые спекуляции и др.;
— «силовое сдерживание» — конвенциональная война, партизанская война, диверсия, терроризм и др.
Все названные меры сопровождаются широко применяемой США теорией «управляемого хаоса», поддерживаемой современными информационными и цифровыми технологиями, а их комплексное использование современное научное сообщество объединило под термином «гибридная война». Войны и вооруженные конфликты во все времена носили гибридный характер. Благодаря современным достижениям науки и техники масштабы гибридизации военных конфликтов (сочетание политико-дипломатического, информационно-психологического, экономического и собственно силового воздействия) значительно возросли. При этом складывается парадоксальная ситуация, когда одновременно увеличивается удельная доля несиловых методов воздействия и интенсивность использования военной силы в отношениях между государствами. Война становится перманентным явлением, вовлекая в свои «жернова» все больше и больше людей, государства и цивилизации.
Военная безопасность обеспечивается уже не сохранением государственного суверенитета и территориальной целостности, а продвижением национальных интересов за пределы своих границ. Информационные, когнитивные и прокси-войны становятся обыденным явлением, масштабы и частота их ведения приобретают сегодня угрожающий характер. Даже современный Китай, придерживающийся на протяжении тысячелетий интерналистского способа своего существования, меняет вектор развития и направляет свои усилия на внешний периметр. Это подтверждается продвижением своих экономических и социальных проектов во всех регионах мира, активным включением в международную повестку дня, в т. ч. инициатив мирного урегулирования военного конфликта в Украине и т. д.
Как следствие, происходит столкновение интересов основных акторов мировой политики, обеспечивающих привлекательность определенных центров силы и оказывающих существенное влияние на формирование современной геополитической картины мира в многополярном направлении. Факт существования таких центров силы, революционные процессы и события, происходящие в мире, придают новый виток межгосударственному противоборству и увеличивают вероятность возникновения крупномасштабного военного конфликта.
В стремлении победить в этом противостоянии Вашингтон и западные страны, следуя парадигме своего доминирования, создают новые межрегиональные и межцивилизационные военно-политические объединения. НАТО во главе с США вышло к границам России и планирует расширить свое присутствие за счет бывших республик Советского Союза, прежде всего Грузии, Украины и Молдовы. Повышенный интерес западных стран к Украине связан с тем, что она является важнейшим плацдармом изоляции России с Запада, по дуге Польша — Украина — Турция, с дальнейшим выходом на Сирию — Персидский залив — Африку, фактически отрезав выход в Атлантику через Черное и Средиземное моря.
При этом США и их союзники по НАТО постоянно отодвигают «красные линии» эскалации военного конфликта, «внимательно следят» за реакцией Москвы на поставку Киеву различного вида оружия. Украине переданы боеприпасы с обедненным ураном, крылатые ракеты большой дальности Storm Shadow, дано согласие поставить истребители четвертого поколения F-16. Как итог — страны Запада придерживаются эскалационного сценария, что сопряжено с колоссальными рисками для них самих.
В Южной Азии, на фоне ослабления своих позиций в регионе, США со своими сателлитами создает антикитайский военный союз AUKUS (аббревиатура названий трех стран-участниц: Австралия, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты). Для осуществления полного контроля над Азиатско-Тихоокеанским регионом Вашингтону необходима поддержка Индии. Чтобы затянуть Дели в военный блок, создается QUAD (Стратегический диалог между Австралией, Индией, США и Японией по проблемам безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе). Вовлекая Индию в свой проект безопасности, США пытаются перетянуть ее на свою сторону, играя на индийско-китайских противоречиях.
Активность США и их союзников по реализации своего доминирования в Евразии и других регионах мира вынуждает новые центры силы создавать и развивать свои союзы, такие как ШОС, БРИКС, ЕвразЭС, СНГ, ОДКБ и др. Возникают самые причудливые конфигурации военно-политических союзов, которые, несмотря на цивилизационные различия, приобретают реальные очертания. Например, Индия одновременно является членом QUAD и ШОС. Если она как член ШОС встанет на сторону России и Китая, то у американцев возникнут серьезные проблемы в Азиатско-Тихоокеанском и Индо-Тихоокеанском регионах. Конфигурации ШОС и БРИКС с Ираном, Пакистаном, Турцией, Саудовской Аравией и странами Латинской Америки создают условия многовекторности и полицентричности мира, актуализируют выстраивание новой геополитической и региональной безопасности, участия в них Российской Федерации с учетом изменения условий, межгосударственной иерархии и лидерства в регионе.
В этих условиях встает проблема разработки новой методологии формирования миропорядка на основе многополярности, что встречает сопротивление старых форм власти и новых экономических моделей развития. Сопровождается она военно-политическими кризисами, активизацией террористических и экстремистских движений различного толка в Украине, Сирии, Ираке, Афганистане, в целом на Ближнем Востоке, в Африке и других регионах мира. Соответственно, значительно повышаются риски возникновения новых войн и военных конфликтов.
Кризисное состояние современного мироустройства затрагивает самые больные точки межгосударственных отношений и запускает механизм эскалации традиционных очагов военно-политической напряженности и скрытых противоречий в Азиатско-Тихоокеанском регионе: Корейский полуостров; Китай — Тайвань; Япония и ее разногласия с соседями; провокационные действия США в регионе, появление в зоне Азиатско-Тихоокеанского региона новых динамично развивающихся государств (Малайзия, Филиппины, Вьетнам и др.).
Нестабильность политических отношений, геополитические изменения на постсоветском пространстве и в государствах СНГ создают риски возникновения военных конфликтов в Центральной Азии. В этом стратегически важном месте пересекаются интересы всех глобальных игроков (Индии, Китая, России, США). Если первые три державы имеют непосредственные и опосредованные территориальные границы со странами Центрально-Азиатского региона, то США находятся очень далеко. Однако Вашингтон активно продвигает свои интересы в данной части земного шара.
Фактически проиграв политическую борьбу на Ближнем Востоке и в Афганистане, США через Центральную Азию пытаются разорвать экономические и военные связи стран региона с Россией, Китаем и Индией; взять под контроль транспортные узлы Казахстана, Узбекистана и Киргизии как альтернативы китайскому Поясу — Пути и российскому транспортному коридору «Север–Юг»; сеять хаос в Центрально-Азиатском регионе, создавать опасности и угрозы для России на ее южных границах.
Таким образом, межгосударственное противоборство стало перманентным состоянием существования человечества и при агрессивности и безнаказанности одной из сторон обладает свойствами его периодического обострения до пересечения «красных линий». Исторически ничего нового в этом нет, но есть одна важная особенность. В настоящее время это противостояние происходит в условиях отсутствия прежнего двухполюсного стратегического баланса сил, что существенно повышает опасность неуправляемого глобального вооруженного столкновения. В этих условиях существенное влияние на содержание современных военных конфликтов оказывают следующие основополагающие факторы: экономический, геополитический, информационный, технологический, военный и идеологический.
Экономический фактор — базисный, все войны за передел мира начинались с перераспределения собственности и сфер влияния на рынках. Военный конфликт в Украине, безусловно, ослабил международное движение капитала в целом и сократил иностранные инвестиции в развивающиеся рынки. В связи с процессами глобализации две страны, хотя вместе они составляют лишь небольшую часть мировой экономики, после введения беспрецедентных санкций против Москвы нанесли огромный ущерб всему миру. Вместе с тем Россия до сих пор поставляет газ в недружественную Европу, в том числе и через украинскую газотранспортную систему. С одной стороны, получается, что коллективный Запад сейчас фактически оплачивает операцию по денацификации и демилитаризации Украины. С другой — если прекратить поставки газа, то Россия может потерять энергетические рынки Европы и источники прибыли, которые пополняют ее бюджет.
22 июля 2022 г. между Российской Федерацией, Украиной, Турцией и ООН была заключена «Черноморская зерновая инициатива», регламентирующая организацию безопасного морского коридора для сельскохозяйственных грузов из Украины, которая постоянно продлевается. Несмотря на то, что «зерновая сделка» сгладила острые инфляционные ожидания продовольственного кризиса и стабилизировала мировые цены на продовольственные товары, условия которой были отражены в Меморандуме для России, выполнены Секретариатом ООН не были. Поэтому для российских экспортеров зерна и удобрений проблемы, главным образом в сфере логистики, до конца не решены (фрахт судов, страхование грузов, запрет на заход в иностранные порты, проблемы с оплатой).
Вместе с тем гиганты североамериканской военной промышленности получили огромный доход и их активы выросли в цене. Так, стоимость акций Lockheed Martin увеличилась на 28 %, а Raytheon Technologies — почти на 20 %. Это в очередной раз подтверждает тот факт, что военно-промышленный комплекс США контролирует американское правительство, а сторонники войны из обеих партий провоцируют обострение ситуации между Россией и Украиной, потому что это экономически выгодно.
Геополитический фактор — его сущность составляет межгосударственное противоборство на фоне существенного снижения роли международных организаций, созданных для решения задач сохранения и укрепления мира, международной безопасности и предотвращения вооруженных конфликтов (ООН, Совет безопасности ООН, ОБСЕ, МАГАТЭ и др.). Площадки этих международных организаций сегодня нередко используются ведущими странами Запада для продвижения собственных стратегических интересов.
Для каждой геополитической эпохи характерны свои доминирующие формы межгосударственного противоборства. Современные реализуются в формах, классифицируемых по основаниям, представленных в табл. 1.
С точки зрения содержательной стороны межгосударственного противоборства можно отметить, что основные формы являются следствием характера противоречий. Вместе с тем, современное межгосударственное противоборство помимо явного расхождения экономических и политических интересов выявило еще одну важную составляющую — культурную и цивилизационную. Формат их наполнения в контексте формирования новой геополитической картины мира определяется следующими основными факторами: экономический, геополитический, информационный, технологический, военный и идеологический.
Информационный фактор — весьма специфическая сфера деятельности и среда, которая имеет относительно автономный характер и оказывает огромное влияние на развитие экономики, политической жизни, культуры, техносферы, военного дела. Задача повышенной сложности здесь — это выявление источника угрозы и источника «кибератак», устранение эффекта анонимности. Киберпространство превращается в катализатор нового спектра угроз и повышенной степени стратегической неопределенности.
В условиях современного противоборства фронт между враждующими сторонами проходит, прежде всего, в общественном сознании и в голове каждого человека. В этой связи государство, участвующее в военном конфликте, должно обеспечить жесткий и действенный контроль информационного пространства, где происходит построение альтернативной (виртуальной) реальности, внутри которой возможно преобразование противника в союзника и наоборот. Поэтому в мозгах граждан государства не должно быть вакуума, а для этого необходима идеология как ядро общественного сознания. В настоящее время известный тезис «Войны без идеологии выиграть нельзя» вновь обретает особую значимость.
Технологический фактор — успех в военных конфликтах современности напрямую зависит от уровня интеграции гражданской и военной сферы. Новые информационные и цифровые технологии меняют методологию ведения сражений, способствуя развитию сетевых форм ведения боевых действий, и значительно повышают возможности средств поражения. Происходит сопряжение реального и виртуального поля битвы, сражения становятся многосферными, значительно сокращается время на принятие управленческого решения.
Следует подчеркнуть, что военные конфликты современного типа имеют многосферные параметры, ведутся «на всех фронтах», приобретая новое измерение, в том числе за счет синергетического эффекта от интеграции всех сред вооруженной борьбы и невоенного противоборства (политического, экономического, ментального и др.).
В условиях многосферной действительности акцент в современных военных конфликтах смещается в космическую сферу и информационно-интеллектуальную область. Контроль в космосе обеспечивает преимущество на поле боя. Перспективы использования космического пространства безграничны, а милитаризация неизбежна. Его широкое освоение в военных целях способствует активному развитию способов завоевания превосходства в управлении над противником по средствам комбинации доступных на коммерческом рынке гражданских технологий в интересах сокращения цикла управления войсками и оружием. При этом ставка делается на ключевые технологии, предназначенные для обеспечения преимущества в военно-технологической сфере, системы предотвращения доступа и блокирования территорий, наступательное киберпространство, технологии искусственного интеллекта, гиперзвуковые системы поражения, электромагнитный спектр подавления и т. д.
В настоящее время развитие военной техносферы во все большей мере зависит от научно-технологических достижений в гражданской области. Такое соотношение между гражданскими и военными технологиями способствует созданию все более широкого спектра средств ведения вооруженной борьбы, доступных для многих стран (за счет приобретения тех или иных технологий, компонентов на коммерческом рынке) [4]. Одним из главных направлений в решении этой задачи является модернизация и развитие существующих стратегических сил и создание новых средств вооруженной борьбы, развертывание их на минимально возможном расстоянии от территорий вероятных противников.
Военный фактор. Основной формой решения государствами своих геополитических задач до середины XX в. служило применение военной силы для осуществления территориальной экспансии и установления режима прямого (непосредственного) контроля над участками местности. В дальнейшем с ростом промышленных и информационных технологий, появлением оружия массового уничтожения, глобализацией экономических отношений произошла дифференциация геополитического противоборства, выделение в его структуре новых форм.
Ведущие державы все реже обращаются к традиционным формам контроля над пространством, и, как следствие, прямая военная агрессия с целью захвата и удержания территорий перестает считаться эффективным средством геополитической экспансии. Традиционная война между государствами с масштабным применением насилия становится анахронизмом. Ей на смену идут «новые войны», в основу которых положен принципиально иной тип организованного насилия, для которого характерна смесь войны, организованной преступности, террористических атак и массированного воздействия информационно-коммуникационных технологий.
В контексте западной стратегии и практики по расширению контроля над миром, его ресурсами и политическими процессами коллективным Западом во главе с США осуществляется корректировка концептуальных документов в целях недопущения масштабного «контактного» применения своих вооруженных сил в открытых военных столкновениях. Анализ концептуальных документов доказывает, что коллективный Запад во главе с США не оставляет попыток минимальными силами и чужими руками защитить и «пропихнуть» свою демократию в страны с неугодными режимами.
Инициаторы современных конфликтов стремятся избежать развития их по силовому сценарию с целью не допустить втягивания собственных войск в мясорубку боевых действий, сохранить ресурсы и инфраструктуру страны — жертвы агрессии, которая с использованием «мягких технологий» переводится под внешнее управление. В случае необходимости применения военной силы ставка делается на «бесконтактные» способы вооруженной борьбы: нанесение авиационных и ракетных ударов высокоточным оружием, безуликовое и массированное применение сил специальных операций, расширение масштабов подрывных киберопераций, максимально возможное вовлечение союзников США в самостоятельное решение военных задач, отвечающих интересам Вашингтона, использование потенциала наемных армий и частных военных компаний.
Опасность подобных вооруженных конфликтов состоит, прежде всего, в их ожесточенности и циничности, в непримиримости воюющих сторон, в их направленности главным образом против мирного населения, в их непредсказуемости, в игнорировании инициаторами конфликтов любых законов и правил, имеющих отношение к понятиям прав человека, сохранения жизни людей и т. д. Мы это видим сегодня везде: в Афганистане, Сирии, на Ближнем Востоке и в Африке, в Европе и Украине, в зонах террористической активности.
Наблюдается тенденция освоения военного сегмента рынка транснациональными корпорациями (ТНК) и различными надгосударственными образованиями, готовыми осваивать бюджетные средства через различные проекты (ЧВК, НПО и др.), в том числе связанные с оружием и боевой техникой. Опять же межгосударственные договоры и международное право к таким субъектам применить очень сложно и практически невозможно.
Идеологический фактор обеспечивается способностью государства сформировать национальную идею (идеологию) и правильно проводить информационную политику, доводя до своих граждан цели развития государства как на ближайшее время, так и на перспективу. Национальные интересы должны базироваться на многовековых традиционных ценностях, которые мотивируют людей к преодолению трудностей по их реализации. При этом необходимо помнить, что ценности должны быть первичными, а интересы вторичными.
Современное информационное общество продемонстрировало удивительную восприимчивость к глубинным историческим корням и классическим ценностям цивилизаций. Традиционные общества оказались жизнеспособными не только в индустриальную, но и в идущей ей на смену постиндустриальную эпохи. Более того, поразительным образом выяснилось, что постиндустриальной эпохой востребована естественная ограниченность общества, какой бы «несовременной» и даже архаичной она нам не казалась. Применительно к обеспечению нового уровня безопасности государств можно утверждать, что будущее не за универсальными конвергентными моделями во главе одного гегемона, «Левиафана» по Т. Гоббсу, а за цивилизационными моделями в многополярном мире, сосуществующих на основе принципа единства в многообразии. Более того, на поле боя оказалась востребованной идеология, которая усиливает боевые возможности солдата, мотивируя его на достижение цели сражения. Как бы архаично это не звучало, в конечном счете именно дух воина определяет успех на поле боя.
В целом перечисленные факторы и революционные процессы в современном геополитическом пространстве ведут к изменению содержания военных конфликтов в рамках культурно-цивилизационных войн. Если классические войны XIX–XX вв. состояли обычно на 80 % из насилия и на 20 % — из пропаганды, то в современных военных конфликтах удельный вес пропаганды неуклонно растет и соотношение имеет обратную пропорцию. Так, прокси-война западных стран на территории Украины носит ярко выраженный цивилизационный характер. На ее передний край с обеих сторон выставлены православные люди, часть из которых подстрекается западными кураторами. Параллельно в информационном пространстве идет мощнейшее воздействие на основные скрепы российской цивилизации: культуру, религию, язык. Иными словами, борьба идет за сознание людей, прежде всего молодого поколения (от 7 до 25 лет), а территория выбирается для локализации воздействия.
Современные военные конфликты необходимо рассматривать в рамках формирования новой геополитической картины мира, которая происходит в процессе противоборства на международной арене, носит цивилизационный характер и ведется за возможность жить в том ценностном пространстве, которое в наибольшей степени подходит для реализации потенциала личности, общества, государства. Сегодня традиционные жесткие иерархии силы быстро теряют свое прежнее значение. Это происходит не потому, что прежние компоненты национального могущества перестают действовать, а потому, что параллельно с ними выстраиваются многочисленные новые коммуникации по оси информация, смыслы, идеи, ценности. Именно эти коммуникации и траектории движения обеспечивают сегодня генерацию военной мощи государства.
В современных военных конфликтах традиционные стратегии ведения военных действий не работают из-за изменения методологического подхода. В отличие от классической парадигмы К. Клаузевица, «… война как организованное насилие, имеющее целью достижение политических целей» [5], В. И. Ленина как «… продолжение политики господствующего класса иными, насильственными средствами» [6], в настоящее время политика, экономика и другие сферы жизни становятся средствами ведения войны. Кроме того, военная сфера, которая раньше была только прерогативой государства, в настоящее время активно осваивается негосударственными акторами.
Гибридизацию методов ведения войны необходимо рассматривать как применение армии, наемных боевиков и местного криминалитета для выполнения задач, не свойственных для регулярных формирований: терроризировать, похищать, запугивать и убивать местное население; введение на территорию другого государства формирований из состава силовых структур без опознавательных знаков и обозначения национальной принадлежности; проведение диверсионных операций значительного масштаба в политической, экономической, финансовой, кибернетической сферах.
Методы такой войны позволяют добиваться военных результатов (мобилизует собственное население, деморализует противника, наносит ему экономический, политический и территориальный ущерб), но никоим образом не могут привести к мирным договоренностям, поскольку подрывают и дискредитируют базовые основы для них.
Современные военные конфликты все больше носят затяжной характер и имеют тенденцию к расширению, охватывая практически все регионы мира. Под влиянием изменившихся геополитических условий они приобретают другие формы и наполняются новым содержанием.
В настоящее время одной только адаптации к изменившимся геополитическим условиям и попыткам перехода к новой методологии анализа ситуации, а также развития военной политики и вооруженных сил недостаточно. Для достижения решительной победы необходимо навязывать свою волю противнику не только на линии боевого соприкосновения, но и в его стратегической глубине, в военной коалиции в целом и на мировой арене.
Конфликт интересов. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Финансирование. Исследование выполнено на безвозмездной основе.
Conflict of interest. The author declares no conflicts of interest.
Financing. The research was carried out free of charge.