Опера «Руслан и Людмила» М. Глинки: страницы истории и современность*

Современный культурологический подход позволяет традиционному научному знанию предстать в их единстве и дополнительности. В итоге некое культурное явление — музыкальное, литературное, живописное, скульптурное, театральное и др. — предстает в его полноте и многоаспектности, предлагается в ракурсе масштабного стереоскопического видения. Именно такой подход и позволит взглянуть на явления двух или даже трех разных искусств (музыкального, литературного, сценического) в рамках единого пространства.

В жизни А. Пушкин и А. Глинка общались немного, но стихи и музыка соединили их имена навеки. Критик В. Стасов писал: «Глинка в русской музыке имеет такое же значение, как Пушкин в русской поэзии. Оба — родоначальники нового русского творчества, оба глубоко национальные, оба создали новый русский язык: один — в поэзии, другой — в музыке» [14].

На протяжении творческой жизни композитор написал 10 романсов на стихи Пушкина, среди них: «Признание», «Я здесь, Инезилья», «Не пой, красавица, при мне», «Ночной зефир» и др. Романсы М. Глинки на стихи А. Пушкина стали воплощением единства двух величайших гениев русской культуры. Широко известно, но от этого не менее удивительно пересечение их судеб в истории стихотворения «Я помню чудное мгновенье» и одноименного романса [2].

Первое знакомство Глинки с Пушкиным, как отмечают биографы, состоялось во время учебы Михаила Ивановича в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте в Петербурге [1; 4]. Вместе с ним в пансионе учился младший брат Александра Сергеевича Лев. Воспитателем Михаила был лицейский друг Пушкина В.К. Кюхельбекер.

Пушкин с увлечением следил за творчеством композитора, был, безусловно, в курсе замысла оперы «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), после премьеры которой Пушкин напишет: «Слушаю сию новинку: / Зависть, злобой омрачась, / Пусть скрежещет, но уж Глинку / Затоптать не может в грязь» [10].