Сегодня значимость и актуальность исследования земли как уникального, ограниченного и невоспроизводимого ресурса сельскохозяйственного производства еще более возрастает не только потому, что он представляет главный фактор по обеспечению продовольственной безопасности страны, но и в контексте поиска внутренних источников экономического роста в условиях экзистенциальных вызовов и угроз российскому обществу. В этой связи возникает необходимость критического подхода к анализу результатов и сложившегося положения дел, отказа от бесперспективных направлений реформирования (модернизации) земельной собственности и ее реализации [1], с учетом того, что по макроэкономическим расчетам в общем объеме чистой народнохозяйственной прибыли на долю природной ренты приходится две трети, фундаментальным и стабильным эндогенным источником бюджетных доходов может быть именно земельная рента. При этом «собственник земли и природных ресурсов будет выплачивать ренту обществу, а не присваивать себе то, что ему никогда не принадлежало и принципиально принадлежать нет может» [2, 3, с. 13–73].
Следует отметить, что в системе радикальной аграрной реформы, провозглашенной в России в начале 1990‑х годов, главным оказался вопрос о земельной собственности [4, 5], затрагивающий противоречивые интересы различных экономических субъектов [6]. Повестка земельной реформы, провозглашенная государством более ста лет назад большевистским «Законом о социализации земли», давшим комитетам бедноты санкцию на национализацию больших частных землевладений, провозгласив при этом лозунг о предоставлении земли крестьянам, парадоксальным образом не утратила свою актуальность и сегодня, поскольку земля так и не стала собственностью тех, кто на ней живет и работает [1, 7, 8].
Фактические сценарии нынешней реформы привели к глубокой «теневизации» земельных отношений, неуклонному росту спекуляции землей, неизбежной эволюции свободного рынка земли в сторону формирования слоя латифундистов (в том числе также и зарубежных), представляющих собой группу рантье, получившую право на паразитическое присвоение рентного дохода, подлежащего оплачивать обществу [4]. В настоящее время в сельской местности наблюдается высокий уровень бедности, нищеты и безработицы (безработица на селе в полтора раза выше, чем в городе) [9]. Практически 2/3 населения на селе имеют денежные доходы ниже прожиточного минимума. По данным аналитической службы аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza, в первой половине 2024 г. в рейтинге отраслей по уровню заработной платы вновь сельское хозяйство показало наихудший результат [10]. Тем самым реформы обрекли Россию, обладающую огромными земельными ресурсами (1,7 млрд га), на которых сосредоточено 55 % черноземных почв мира, снова и снова ставить вопросы о земельной собственности — владении, распоряжении и пользовании землей, об эффективной экономической реализации земельной собственности [5, 7, 8].