<…> К глубокому сожалению, необходимо сказать, что драгоценные мозги великих людей гибнут навсегда вместе с похоронами не от одного только предубеждения против самого вскрытия, но и вследствие неосознания близкими лицами того, в какой мере было бы важно сохранить для науки и потомства в качестве ценной реликвии консервированный мозг талантливого представителя общественности, науки или искусства и в какой мере является более «почетным» для его памяти сохранить мозг в музее за стеклом, нежели закрыть в землю для гниения и истлевания. <…>
Я представляю себе, каким ценным научным материалом в этом случае мог бы пополниться, например, единственный в своем роде музей сравнительной анатомии нервной системы, состоящий при Государственном рефлексологическом институте по изучению мозга в Ленинграде, и как много могло бы дать для науки изучение этих мозгов соответствующими специалистами. Можно было бы создать настоящий Пантеон для всего СССР. Но этот пантеон должен уподобиться парижскому Пантеону, хранящему в себе гробницы с истлевшими останками небольшого числа великих людей и вообще не имеющему никакой научной ценности.
Пантеон, который могла бы создать Советская Россия, должен быть высокополезным учреждением и в то же время учреждением общественного характера, доступным осмотру всех желающих. Он явился бы собранием консервированных мозгов, принадлежащих талантливым лицам, к коим бы областям деятельности они ни относились, и в то же время пропагандой материалистического взгляда на развитие творческой деятельности человека. Само собой разумеется, что мозги замечательных деятелей должны быть представлены в этом музее-пантеоне в доступной для обзора всех желающих обстановке в небольших стеклянных витринах с соответствующими научными рисунками, с фотографическими изображениями самих деятелей, с их автобиографиями, с краткой характеристикой особенностей мозга и с кратким жизнеописанием и перечнем важнейших их трудов. Таким образом этот всесоюзный пантеон явился бы в одно и то же время научно ценным учреждением в смысле развития науки о гениальности и одаренности и играл бы просветительную роль, особенно при чтении в нем лекций.