Сегодня мировая экономика переживает, пожалуй, беспрецедентный кризис— кризис сложившегося миропорядка, когда глобальные ТНК в полном соответствии с классической теорией Адама Смита, Дэвида Рикардо и их неолиберальных и либеральных последователей создали, казалось бы, очень прочную систему отношений. На ее основе выгодные (в первую очередь, для самих ТНК) кооперационные схемы («цепочки») создания добавленной стоимости через использование мобильных факторов производства, конкурентоспособность которых была тщательно просчитана «бухгалтерией» ТНК для их филиалов в любой точке земного шара.1 Естественно, в первую очередь филиалы находятся в развивающихся странах, где использование ресурсов, в т. ч. рабочей силы, сырья, энергии, транспорта и других факторов, гораздо прибыльнее, чем в «метрополиях», т. е. в США или Западной Европе.
Но вот незадача. Оказалось, что было просчитано не все. Во внутренней экономике развитых стран жажда прибыли и борьба за клиентов привели к тому, что классические кредиты были заменены «деривативами», в результате чего суммы задолженности многократно увеличились, достигли гигантских размеров и образовали так называемые пузыри.
Когда филиалы в развивающихся странах ТНК размещали огромные активы, в результате чего национальные экономики стран их происхождения серьезно обескровливались. Когда экономики многих развивающихся стран, Китая, Кореи, Индии и др. сумели за счет этих активов и западных технологий создать свою экспортноориентированную промышленность и начать на равных конкурировать с «метрополиями», об этом свидетельствует возросшая доля развивающихся стран в мировой торговле, почти сравнившись с долей развитых.
Теория Смита сыграла с Западом «злую шутку»: мобильные факторы, перенесенные Западом в «третий мир», стали работать против «метрополий». Финансово-экономический кризис, начавшийся в США в 2008 г., постепенно превратился в глобальный. Практически он еще и не кончился, перейдя в стадию стагнации, а темпами развития этих стран стали либо нулевые, либо 1–2 %. В ближайшее время темпы роста мировой экономики ожидаются в размере 3–3,5 % в год.