Первое, что изменилось в музее, — он перестал быть для музейщиков родным домом и убежищем. Музей превратился в проходной двор — заходи, кто хочет, и делай, что хочешь. Уютными и своими остались, разве что, маленькие мемориальные музеи в глубинке, в которых обитает небольшая реликтовая часть музейного сообщества — музейные хуторяне или филиальщики. Впрочем, они в большей степени принадлежат уже к местному сообществу: сажают огород, держат скотину и птицу, а потому режим работы музея определяется промежутком между утренней и вечерней дойкой.
Музейное сообщество стало настолько неоднородным, что его теперь объединяют только общие проблемы. Поразительно, но даже в годы развитого социализма с его идеологическим прессом музейщики чувствовали себя много свободнее. Встречаясь, они больше не сетуют на текущие крыши и трубы, а говорят о выставочных нормативах, государственном и муниципальном заказе, отчетности и плановых показателях, предписывающих ежегодный 10-процентный прирост от достигнутого. Синтез социализма и капитализма, принявший крайние бюрократические формы, одновременно разлагает и консолидирует музейное сообщество. К чему все это приведет, покажет будущее.
Деление на федералов, регионалов и муниципалов утратило свою актуальность и сохранилось разве что в головах отдельных музейщиков. Доступность почти любой информации, участие в конкурсах проектов, социальные сети — все это способствовало сближению разных страт музейного сообщества. Напротив, межпоколенческий разрыв, на мой взгляд, только углубился. При этом все оказалось поставленным с ног на голову, и теперь уже первую скрипку в музеях стали играть не опытные профессионалы, а напористые дилетанты.
Расслоение музейного сообщества идет быстрыми темпами по разным линиям и основаниям. К примеру, дистанция между начальниками и подчиненными существовала всегда, но она не идет ни в какое сравнение с нынешним рубежом, отделившим музейных топ-менеджеров от всех остальных. Слой руководителей в музеях, как и во всех госструктурах, значительно вырос, и теперь директора крупных музеев окружены непроницаемым слоем замов. Музейные коллективы тут же оказались разделенными на непересекающиеся группы или группировки, замкнутые на своего начальника. Где-то это породило противостояние «патрицианских фамилий», где-то, наоборот, утихомирило страсти, разведя музейщиков по разным углам.