Повышенный интерес органов власти к организации защиты трудовых прав граждан не случаен и соответствует мировой тенденции государственно-правовой защиты отдельных, заведомо более «слабых» сторон соответствующих отношений, в том числе, и работников, которых выделяют в группу обязательной защиты «плохо представляемых (в суде) интересов», рассматриваемых как важную составляющую «общественного интереса», подлежащего защите не только конкретным лицом, права которого нарушены, но и государством в лице своих специально уполномоченных на то органов [1, с.124]. Именно таким путем обеспечивается повышенная эффективность тех норм трудового права, в которых превалирует частноправовой элемент [2, с.110]. Благодаря этому в наиболее полной мере достигается реализация правом своих социальных функций [3, с.122], обеспечивается результативность рассмотрения трудовых конфликтов и споров, имеющих экономическую [4, с.35] или политическую [5, с.26] компоненты. Таким образом достигается единство правового регулирования как способа согласования коллективной и индивидуальной воли [6, с.23].
Следует признать, однако, что за рубежом основным средством защиты выступают не специфические меры прокурорского реагирования (хотя подчас применяются и они), но, главным образом, обращение в суд специально на то уполномоченного органа, включая прокурора, что предусмотрено как законодательством в романогерманской правовой семье [7, с.28], [8, с.76], так и судебной практикой в семье англосаксонской [9, с.131]. Такому подходу все больше соответствует и практика надзорной деятельности российской прокуратуры [10, с.32].
Прокуратура традиционно признается основным органом защиты трудовых прав граждан [11, с.66]. Более того, подобное «широкое» понимание обязанности прокурора обеспечить правозащитное вмешательство при обнаружении им нарушения трудовых прав личности в России известно исторически [12, с.490]. Хотя, нельзя и не отметить того обстоятельства, что расширение предмета прокурорского надзора за исполнением трудового законодательства одновременно сопутствовало сужению имеющегося у прокурора арсенала средств правовой защиты личности [13, с.380].