— Никита Юрьевич, уже много сказано про Болонскую систему, но все-таки что отказ значит для вузов и для самих студентов?
— Для начала обратимся к истории, расшифруем термин «Болонская система», потому что существует много разночтений. К 1999 г. в Европе решили, что конкурировать с другими образовательными системами — американской, китайской, австралийской — легче сообща. Поэтому было принято решение создать общую европейскую зону высшего образования. Россия приняла решение о присоединении к ней только в 2003 г. Мы вошли в эту зону одновременно с Андоррой, Албанией, Ватиканом. После этого решения мы довольно существенно поменяли свой Закон об образовании. Сейчас, по прошествии времени, мы ощущаем, что у этих изменений были как положительные, так и негативные стороны. Чтобы в полной мере их оценить, нужно провести серьезную аналитическую работу, и она уже начата университетским сообществом.
Что точно значит выход России из общеевропейской системы образования, так это то, что мы должны строить свою суверенную систему высшего образования, ориентируясь на конкуренцию за талантливых ребят со всего мира с другими системами образования.
Отмечу: параллельно с вхождением в общую европейскую зону высшего образования в России было принято решение о внедрении Единого государственного экзамена. На самом деле это два совершенно разных вектора, ЕГЭ никак не связан с Болонской системой, и когда говорят о том, что выход из общеевропейской системы высшего образования связан с отказом от ЕГЭ, — это, конечно, не так. Про ЕГЭ существует довольно много мифов, но истина в том, что это наша собственная, не навязанная стране форма проверки знаний абитуриентов, а одно из ключевых достижений этого экзамена — практически полностью искорененная коррупция при приеме в вузы, существовавшая в 1990-е гг. Конечно, ЕГЭ не может быть совершенным во всем, по ряду параметров существующую систему приема в вузы можно улучшить, но делать это нужно исключительно на базе серьезной аналитики, делать крайне аккуратно, не уходя в крайности.