В России как направление внешней политики понятие «мягкой сила» активно используется с 2012 г. — в статье президента России В. Путина «Россия и меняющийся мир» было дано определение «мягкой силы» как комплекса «инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия» [15] и отмечено, что эти методы могут применяться и для противоположных целей — «взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств» [15]. То есть «мягкая сила», несмотря на несиловые методы ее воздействия, является мощным инструментом влияния, и она может быть использована и иными государствами, стремящимися к активному воздействию на страну-противника. И это несмотря на то, что воздействие одного государства на другие осуществляется через средства массовой коммуникации, образование, культурный туризм, путем трансляции лучших образцов культуры и интеллектуальной сферы, распространения привлекательных идеалов, особенных ценностей, которые представляются привлекательными иным субъектам международных отношений.
В «Концепции внешней политики РФ» отмечается, что применение «мягкой силы» связано, прежде всего, с использованием «возможностей гражданского общества, информационно-коммуникационных, гуманитарных и других методов и технологий, в дополнение к традиционным дипломатическим методам» [6].
И соответственно — становится как никогда важным обеспечение культурного суверенитета России посредством ее защиты от «внешней идейно-ценностной экспансии и деструктивного информационно-психологического воздействия, недопущение распространения продукции экстремистского содержания, пропаганды насилия, расовой, религиозной и межнациональной нетерпимости» [21].
К трактовке «мягкой силы» как инструмента национальной политики, ее технологий и последствий применения существует целый ряд подходов: технологический, психологический, коммуникативный, манипулятивный, конструктивистский, ресурсный, силовой, инструментальный и некоторые другие [10, c. 73–86]. Соответственно, одни исследователи акцентируют внимание на таком положительном аспекте «мягкой силы», как ее способность к «расширенному воспроизводству» в момент ее применения [5, c. 119]. В рамках другой концепции «мягкая сила» есть инструмент психологического влияния, использующий самые разнообразные ресурсы — от символов до архетипов — для «незаметного переформатирования в нужном направлении… ментальных структур» массового сознания — общественных представлений, предпочтений, увлечений, развлечений, удовольствий, переживаний, мечтаний, идеалов, наконец, ценностей [19, c. 190]. Ряд исследователей отождествляют понятия «мягкая сила» и «манипуляция», отмечая способность и первого и второго «изменить систему социокультурных фильтров и “матрицу убеждений”, составляющих целостность субъективного восприятия объекта, по отношению к которому применяется данный тип воздействия» [1; 13, c. 219].