Мониторинг эффективности вузов России: оптимизация или реальность утраты отечественного образования?

Вся история постсоветского образования в России — это история его реформы. Наверное, такая страсть к реформам имеет объективный характер: креативная культура, в эпоху которой мы живем, не знает стабильности и представляет собой различные виды переходности, которую переживают все сферы культуры, включая социальные институты образовательного профиля. Жизнь меняется, а с ней меняются и требования к образованию. Еще одной, более конкретной причиной реформ видится стремление нашего правительства соответствовать лучшим зарубежным образовательным стандартам. Наше отечественное образование больше не котируется у иностранцев, рейтинги вузов показывают, что мы сильно отстаем от ведущих стран, предлагающих те или иные образовательные услуги. И, наконец, последний мотив, на который упирают Минобрнауки России и социальное мнение, высказываемое в СМИ и даже в научной литературе, — нынешнее образование есть наследие «лихих» 90-х, породивших массу невостребованных университетов, реализующих некачественные образовательные программы, попросту продающих дипломы и даже ученые степени.

Эти три причины реформ можно назвать тремя сторонами мифа об оптимизации отечественного образования. Это именно миф, и, как всякий миф, он имеет субъективную и объективную стороны, то есть отчасти описывает реальность, а отчасти — определенную концепцию этой реальности. Сегодня любая концепция реальности, имеющая государственное происхождение, не может быть в стороне от политических интересов правящей элиты. В условиях господствующей в России в последние годы ресурсодобывающей экономики, бюджет которой складывается из прибыли от продаж энергоносителей и иных полезных ископаемых, а также биологических ресурсов, политика государства в области социального развития (и образования в том числе) не могла не стать производной от этой экономики. Такая экономика есть следствие кризиса социалистической экономики советского периода, которая носила военно-промышленный плановый характер. Ресурсодобывающая ее сторона имела значительную долю в структуре ВВП, но не была определяющей, поскольку упор на развитие инновационных технологий в военно-промышленной сфере требовал значительных затрат на образование, науку и производство. Товары широкого потребления, то есть легкая и пищевая промышленность, финансировались по остаточному принципу, что вкупе с отсутствием экспорта порождало массовый их дефицит. Социальные программы обеспечивались хорошо, но реализовывались не за счет продаж наукоемкой продукции, а за счет прибыли от продажи ресурсов.