Статья поступила 02.11.2015 г.
25–26 сентября 2015 г. в РГГУ прошла 5-я, юбилейная, «бестиарная» конференция, организованная гуманитарным клубом Intrada в сотрудничестве с ИФИ РГГУ и ИМЛИ имени А. М. Горького РАН. В этот раз организаторы решили отказаться от своего фирменного слова «бестиарность» в заглавии, перенести его в имплицит и посмотреть, что получится. Проблема шестого чувства; визуализация невидимого; иерархия чувств; риторическая комбинаторика чувств; синестезия — вот такие темы предлагались для осмысления. Желающих сравнить сенсорную систему чувств человека и животных и ее отражение в литературе и искусстве нашлось немало: за два дня было заслушано около 30 докладов1.
А. В. Топорова проанализировала случаи употребления слов «дух», «духи», «малые духи» в поэзии Гвидо Кавальканти и в «Новой жизни» Данте Алигьери. В лирике Кавальканти любовь описывается как битва между Амором и чувствами и способностями любящего, разворачивающаяся в его душе. Spiriti (персонифицированные чувства) можно рассматривать и как способности сенситивной души, а «дух любви» как универсальный интеллект, оплодотворяющий индивидуальный разум. В «Новой жизни» также намечается связь с философией: Данте использует теорию Альберта Великого о трех силах или духах, обитающих в человеке, и вводит «небесный» аспект, ставший фундаментальным для стильновистской концепции любви.
И. В. Ершова посвятила свой доклад атрибуту изображения мертвого тела в средневековой литературе — червям. Анализ староиспанских версий XII–XIV вв. «спора тела и души» показывает, что черви на теле (мертвом или живом) — это не только бренность, но и предельный случай бесчувствия как в отношении отсутствия земных чувств, так и в отношении обостренного восприятия всего, что происходит в загробном мире, т.е. способности чувствовать саму ситуацию наказания/вознаграждения, погибели/спасения, которая и является главным содержание всякого визионерского текста. Этим, в частности, можно истолковать появлений червей в «Аду» Данте только в описании душ ничтожных (Ад, 3, 64–69.) А. Е. Махов показал, что различные представления о любви в средневековой культуре предполагают различные конфигурации (схемы) чувств. Количество чувств, использованных в схеме, может составлять три (в теории «чистой любви» Андрея Капеллана), четыре (в топосе «пяти линий любви», описанном Э. Р. Курциусом), пять (у Вильгельма из Сен-Тьерри). В схеме одно из чувств может быть доминирующим (зрение у Андрея Капеллана), но доминанта может и отсутствовать (в топосе «пяти линий любви»).