Переехали Оку, приблизились к Туле, последовали указателям «Ясная Поляна». На входе в усадьбу купили у старушки два пакета яблок и ступили на аллею из древних, огромных, как дома, деревьев. Перво-наперво отыскали могилу писателя, над овражком. Затем обошли постройки, поднялись во флигель, оказавшийся совсем небольшим. Максиму было странно представить себе автора «Анны Карениной» — романа размером с океан — обитающим здесь, в небольшом, слишком человеческом жилье. Толстой виделся ему прозрачным гигантом, выше деревьев, вышагивающим по окрестным полям. Усадьба (сараи, дальние хозяйственные постройки, конюшня, где рядом с лошадью, разряженной и зарывшейся мордой в сено на возу, поддатый юный конюх запрещал фотографироваться очередным посетителем, но неизменно соглашался за небольшую мзду) оказалось типологически надломленной — в ней не хватало центра, — рельеф ее был подобен незамкнутой воронке. Вот почему Максим не удивился, когда краем уха услыхал доносившиеся от экскурсовода — долговязого, сутулого, с бородкой, в полотняном пиджачке, из коротких рукавов которого проваливались при жестикуляции руки-плети, — следующие сведения. На центральной поляне, венчавшей возвышения ландшафта, стоял когда-то большой барский дом, который был молодым Толстым утрачен — разобран и увезен; граф-писатель с тех пор тщился всеми силами на том же месте поставить новый дом, затем и ездил в Арзамас, хлопоча о лесе для него; для того же писал романы; однако дом — колыбель покоя и счастья — так и не вернулся на прежнее место, оставив в Ясной Поляне зияние — и типологическое, и экзистенциальное...