Макс Вебер, как и К. Маркс, по существу, создал социальную теорию, объясняющую объективную природу капитализма и буржуазного общества, — именно поэтому его называют «Марксом буржуазии», подчеркивая тем самым его статус духовного лидера. Это стремление Вебера познать основания буржуазного общества были напрямую сопряжены с его политической деятельностью в качестве советника немецкого правительства по вопросам социального и культурного развития. Специфику буржуазного общества — или индустриального — в его основном отличии от доиндустриального М. Вебер видел в степени рационализации всех общественных и производственных процессов. Если традиционное общество обладает крайне низкой степенью рационализации, то индустриальное фактически основано на рационализации. Фактически выстроенная Вебером теоретическая конструкция выступает как типологическая система, демонстрирующая эффективность этой характерной для М. Вебера методологии. Ученый показал, что процесс усиления в общественных системах рационализации — это закономерность исторического развития. Однако, если те общественные организмы, которые еще не вступили на путь буржуазного развития и их состояние определяется низкой степенью рационализации и традиционализмом, вовлекаются в индустриальные процессы, их развитие начинает подчиняться закону рационализации. У них формируются черты западной цивилизации, а ценности, поведение, поступки, мысли, целеполагание начинают определяться возможностью получения моральной или материальной выгоды, а духовная жизнь существенно обедняется.
Подобные социальные типы Вебер определил как «идеальные типы» и показал, что в основе каждого лежит идеальный тип власти. Рациональный тип власти опирается на правовое государство и легитимность законов, которые выступают как основа социальных отношений. Традиционный тип власти опирается не на законы, а на святость традиции и уверенность в праве управлять тем, кто в соответствии с традицией эту власть унаследовал или получил. В основе харизматического типа власти лежит убежденность общества в том, что обладающий властью человек наделен особыми силами, способностями, свойствами, недоступными для других, и эти его сверхъестественные способности являются источником власти.
Несмотря на то что М. Вебер является социологом, оказавшим значительное влияние на формирование социологии города, экономической социологии, социологии религии, социологии музыки (его основные работы — «Социология религии», «Рациональные и социологические основания музыки», «Социальные причины падения античной культуры»), его вклад в развитие методологии культурологического знания огромен. Свое понимание культуры М. Вебер определил с достаточной степенью определенности в работе «Протестантская этика и дух капитализма» [2]. Он показал, что культура — весьма специфический феномен, который обретает смысл и значение только оттого, что это значение ей придает человек. Соответственно, любое событие или артефакт становятся предметом культуры только тогда, когда приобретают сущность ценности. Именно смыслы, воплощенные в ценности, ведут развитие культуры по тому или иному пути. Поэтому понятие культуры он видел как «ценностное понятие».
В этом понимании культуры М. Вебер оказывается близок неокантианцам. Однако, в отличие от Г. Риккерта и Виндельбанда, рассматривавших ценности как трансцендентальные сущности, лежащие поверх бытия, то есть как явления надысторические, Вебер связывал ценности с установками той или иной исторической эпохи, показывая историческую природу ценности, ее историческую опосредованность, утверждая конкретно-исторический характер ценностей, а соответственно, и культурных феноменов. Таким образом, то, что выступает явлением культуры в одну историческую эпоху, может не быть таковым в другую. Все зависит от «интереса эпохи» — целей, которые влияют на развитие социальных процессов.
Наиболее последовательно эти идеи изложены М. Вебером в трудах, посвященных социологии религии, которую ученый рассматривал как одну из важнейших культурных форм. Эта идея привела Вебера к выводам о том, что само буржуазное общество было сформировано под влиянием определенной религиозной системы (а именно протестантизма), а протестантская религия выступила в качестве главного фактора, обусловившего появление капитализма. Задавшись целью определить причины различий ряда показателей, Вебер пытался установить корреляции между причинами и социальными следствиями — он исследовал университеты и пришел к выводу, что наиболее успешными являются студенты из протестантских семей, причем большинство студентов-протестантов обучаются на «технических» специальностях.
Он исследовал заводы и фабрики и пришел к выводу, что производство налажено лучше и прибыль больше там, где руководители предприятий — протестанты, исследовал условия быта и понял, что более организованно и обустроенно живут протестанты. Пытаясь объяснить этот феномен, М. Вебер обратился к ценностям протестантизма. Сравнивая их с католическими ценностями, он показал, что в этих двух религиозных системах принципиально разным является прежде всего отношение к труду. У католиков труд рассматривается как наказание, что подтверждается библейским изречением: «В поте лица своего будешь добывать хлеб свой» (Быт. 3, 19). У протестантов труд рассматривается как знак расположения Бога, как почетная миссия, как служение. Отсюда и отношение к результатам труда: для протестантов богатство — это показатель качества исполнения человеком его предназначения на земле, его трудовой функции, соответственно, богатство и успех рассматриваются как знак благословения свыше, ими гордятся, а человек получает уважение в соответствии с качеством и результатами труда, воплощенными в богатстве. Для католиков, напротив, наблюдаются неприятие богатства и его осуждение: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное» (Евангелие от Матфея, гл. 19, ст. 24; Евангелие от Луки, гл. 18, ст. 25). Так же различается и отношение к морали и праву, где католики руководствуются больше внутренними чувствами, а протестанты строго следуют букве закона.
Рассмотрев эти ценности и сопоставив их влияние на социальную и экономическую жизнь протестантов и католиков, М. Вебер пришел к выводу, что дух капитализма кроется в самой протестантской этике, а ценность богатства, труда, закона определяет бóльшую успешность протестантов, чем католиков.
Таким образом, Вебер доказал, что не экономика определяет тип культуры, а, напротив, культура (в данном случае религия) формирует определенный тип экономико-социальной системы.
Точно так же Вебер рассмотрел религию как основание для выделения различных типов личности в разных культурах. Ученый доказал, что специфика религиозной системы в значительной степени определяет характер восприятия человеком мира, что находит выражение в определенном, характерном только для данной культуры типе личности. Так, конфуцианскую культуру с ее стремлением к созерцанию и невмешательству в социальные процессы, с ее рационализмом воплощает придворный бюрократ. Буддистскую культуру с ее практикой аскезы и йоги и ее стремлением принять мир как некое совершенство воплощает буддистский брахман-отшельник. Арабскую культуру с ее стремлением к походам-завоеваниям воплощает образ воина. Европейскую культуру, настроенную на восприятие природы как мастерской, где все необходимо усовершенствовать, нацеленную не на использование данного природой, а на создание вещей, ничем не напоминающих природные, воплощает ремесленник.
Вебер обращает внимание на то, что в рамках каждой религии вырабатывается особый путь спасения, определяющий всю траекторию жизни человека. В протестантизме спасение достигается через собственные действия, через благотворительность, заботу о ближних, труд. В иудаизме, исламе, католицизме — через посредника, через принадлежность к религиозным институтам, веру, аскезу и молитву. Все это позволяет Веберу доказать, что культура (в данном случае религия) определяет тип экономической системы, тип ценностей, исповедуемых человеком, характер его жизнедеятельности, менталитет, мораль.
Как определил сам М. Вебер, «экономические» аспекты явления отнюдь не «обусловлены только экономически» и оказывают не только «экономическое влияние», что вообще явление носит экономический характер лишь в той мере и лишь до тех пор, пока наш интерес направлен исключительно на то значение, которое оно имеет для материальной борьбы за существование» [1, c. 365]. Об этом М. Вебер писал в статье «Объективность социально-научного и социально-политического познания», посвященной методологии научного познания в целом и социологического в частности и важной для культурологической науки тем, что в ней определяются основные принципы исследования социокультурной реальности — так, как их видел сам ученый.
Таким образом, главным значением для культурологии является открытое Вебером значение культуры как источника социально-экономических отношений. Однако второе его открытие является не менее значимым — это метод типологизации, незаменимый в теории культуры [3, c. 256–262]. Что такое типологизация? Это упрощение, модель, описывающая не конкретные социокультурные явления, а их схему-образ, где множество специфических признаков явления игнорируются.
Типологизация как метод научного познания направлена на разделение изучаемой совокупности объектов на обладающие определенными свойствами, упорядоченные и систематизированные группы с помощью идеализированной модели. Практически все типологии: статические (морфологические и структурные), процессуально-динамические, генетические, сравнительно-исторические, — всегда в той или иной степени являются сведением в один тип, типологическую группу, фактор, таксон, кластер и т.д. однокачественных в содержательном смысле объектов. Сама процедура типологизации предполагает, что отличия между феноменами и явлениями, которые принадлежат к разным типам, являются гораздо более существенными, нежели различия между феноменами или явлениями, относящимися к одному типу, — в таком случае они трактуются как несущественные.
Конечно, в эмпирической и теоретической типологизациях однотипность объектов определяется различным образом: в первом случае требуется, чтобы однотипность была определяема в терминах наблюдаемых признаков, в теоретической же типологии необходимо, чтобы критерии различения были концептуально различимы [4].
Применение метода типологизации позволяло М. Веберу так располагать эмпирический материал, что его конкретные свойства уступили место типичным, «идеальным», что, в свою очередь, позволило рассматривать конкретные культуры не как бесконечный ряд специфических в своих проявлениях феноменов, а как ряд, где есть повторяемые, типические черты, на основании которых формируются группы объектов (идеальные типы), и черты уникальные, специфические, позволяющие говорить об «отклонениях» от идеальных. Все это позволяет говорить о существенном вкладе социолога М. Вебера в развитие культурологической методологии.