Рассказ об истории культурологии на Дальнем Востоке России, который я здесь собираюсь поведать, не может претендовать на объективное научное исследование всех фактов и процессов, которые имело бы смысл обсудить в связи с разработкой данной проблемы1. Скорее жанр данного эссе можно определить как своеобразное экспертное самоинтервью, включающее разбор ключевых фактов и тенденций истории культурологического образования, культурологической науки и социально-культурных проектов, осуществленных с опорой на арсенал средств и институтов, относящихся к сфере культурологии. Речь пойдет о событиях из истории двух субъектов дальневосточного региона России — Хабаровского и Приморского краев, случившихся в период с 1998 по 2017 гг. Основной принцип отбора этих событий, то есть фактов и тенденций, — мое личное знакомство с ними и участие в них. Субъективный характер описания может рассматриваться, конечно, как его минус, однако это такой минус, который является неизбежным следствием более существенного плюса — а именно непосредственного знания событий, их существа, источников и последствий. Поэтому мой рассказ, конечно, не следует воспринимать в качестве даже предварительной научной оценки произошедшего, но вместе с тем его нельзя и игнорировать, особенно тем, кто будет такую оценку делать в будущем, если, конечно, потребность в ней сохранит какую-нибудь актуальность.
Обозначенное выше двадцатилетие характеризуется противоположными тенденциями в истории образования и науки России. Оно в этом отношении распадается на два периода, примерно соответствующих десяти годам. Первый период — окончание начального постсоветского либерального развития, характеризовавшегося ростом числа образовательных программ, универсализацией отраслевых учебных заведений, созданием частного сектора образовательных услуг, увеличением роли творческого и самостоятельного начала в планировании и реализации учебного процесса. Второй период — сворачивание либеральных реформ, сокращение университетов путем их слияния и закрытия, рост функций контролирующих органов и мероприятий по надзору за планированием и реализацией образовательных программ, уменьшение частного сектора образовательных услуг и доли непрофильных услуг в отраслевых университетах. Российская наука социального и гуманитарного профилей никогда не была настолько институализирована, чтобы можно было выделить какие-то специфические черты ее истории в данный период. Пожалуй, можно говорить даже о том, что в этот период она окончательно перебралась в высшие учебные заведения, которые финансировались значительно лучше, чем редкие научные организации. Поэтому специально о науке, а тем более о ее прикладных технологиях и проектах, применительно к культурологии говорить не имеет смысла; все, что известно об этом, оказывается частным случаем истории университетской культурологии, с ее учебными и научными составляющими.