Культура как фактор национальной безопасности

Культура в XXI в. стала одной из основных систем, активно влияющих на все сферы общества. Культуроцентризм XX и XXI вв. пришел на смену политико-, эконом- и социоцентризму Нового времени. Подобный поворот связан с теми задачами, которые определяют развитие России и мира в целом. Задачи осуществления политических и социальных преобразований, которые определяли развития эпохи Просвещения, задачи развития экономики и построения нового типа общества, основанного на машинном труде, ставшие задачей XIX в. (хотя были со всей определенностью обозначены уже в XVII в.), сменились новыми в XX и особенно в XXI столетии.

С чем это связано? С усилением взаимосвязанности экономического, информационного, политического развития в глобальном мире. «Прозрачность» современного мира предоставила возможность увидеть его во всем многообразии. Это стало фактически ломкой мировоззренческой парадигмы в рамках всех национально-государственных систем. Очевидность отсутствия одного на всех пути цивилизационного движения, верности одной на всех парадигмы общественного развития, представляемой в качестве единственно верной, одного на всех способа экономического развития показала, что западная модель, долгие столетия воспринимаемая как образцовая, не соответствует статусу эталона. И не только потому, что в самих европейских странах присутствует множество нерешенных проблем, но потому, что социально-исторический путь развития у каждой нации и народа свой, определенный их осмысленной и освященной собственными сакральными смыслами телеологией.

Ориентация на культуру, видение в культуре системы, определяющей содержание развития и экономики, и политики, позволяет делать широчайшие обобщения относительно мирового развития и строить прогнозы на основе большого фактологического материала. Целостное осмысление около 4000 докладов ежегодных Международных Лихачевских научных чтений, которые проводятся в соответствии с Указом Президента РФ В.В. Путина «Об увековечивании памяти Д.С. Лихачева», содержится в книге члена-корреспондента РАН А.С. Запесоцкого [3]. В монографии в качестве предмета исследования выступает целый ряд актуальных процессов, характеризующих современное развитие. Однако один из них определяет общую концепцию чтений, раскрывая идеи академика Д.С. Лихачева о процессах глобализации. Ориентация в монографии на культуру как основу развития всех сфер общества фактически опровергает возможность осуществления глобального проекта.

Определяется это тем, что глобализация и объединение информационных полей, банковских систем, валют, до определенного уровня и экономик в принципе возможны, — такое объединение характеризует в полной мере мировое развитие уже с момента появления транснациональных корпораций, хотя элементы такой интеграции возникли существенно ранее. Однако национальные государства — это не только экономики, но прежде всего те смыслы, цели, ценности, которые определяют их парадигму развития. А они как раз составляют содержание культуры.

Такая позиция не является очевидной. Напротив, она выступает как альтернатива противоположной точке зрения, представленной как единственно верная еще в 2003 г. в отечественной энциклопедии «Глобалистика» [4], хотя в большей степени она характеризует видение мирового развития представителями англо-саксонской цивилизации (Р. Робертсоном, М. Фичерстоуном, М. Уотерсом, В. Каволисом и многими другими [10]), уже с момента установления монополярного мира в 1990-е гг. рассматривающими процессы развития культуры как процессы унификации и гомогенизации.

Чем фундирован такой подход, на какие явления современности он опирается? Действительно, объективные основания для такой точки зрения имеются — это существование целого пласта культурных ценностей, принадлежащих всему человечеству, и их намного больше того перечня, что зафиксирован ЮНЕСКО. Это наука, развитие которой напрямую зависит от ее включенности в общемировой контекст; это сетевые технологии, являющиеся в полном смысле глобальными; это английский язык как язык прежде всего технической документации и средство глобального общения; это общемировые бренды, создающие единое поле потребляемой продукции и идентичность как основу «культурного гражданства» в западном обществе [11, с. 5]. Наконец, это наличие достаточно большой группы людей, обладающих мировым гражданством, — известных политиков, представителей топ-менеджмента и бизнеса, обладающих не только капиталами, политическим весом, но и доступом к закрытой информации [5, с. 340], крупных ученых, известных спортсменов и деятелей искусства.

Единое информационное пространство, активный обмен культурными продуктами-брендами, туризм, реклама — все это способствует, казалось бы, со всей очевидностью формированию единой глобальной культуры.

Однако эта позиция совершенно обоснованно отвергается автором книги, показывающим, что универсализации может подлежать только то, что имеет общую природу, то, что связано с цивилизационным материальным компонентом. Духовное же содержание — картины мира, «символические вселенные», совокупности ценностей — не поддается универсализации, это с большой степенью доказательности показали еще неокантианцы. Об этом писали еще полтора десятилетия назад исследователи глобальных процессов П. Бергер и С. Хантингтон [7]. Еще Л.Н. Гумилев доказывал, что «разговоры о приоритете общечеловеческих ценностей наивны, но не безобидны» [2], и подчеркивал, что «ценой входа в цивилизацию станет для нас господство западноевропейских норм поведения. И легче ли окажется от того, что эти системы ценностей неправомерно названы общечеловеческими?» [6].

Но все же если предположить, что формируется глобальная культура, — что может стать ее основой? На этот вопрос со всей очевидностью отвечает основополагающий документ главного субъекта глобализации — Стратегия национальной безопасности США (декабрь 2017 г.). Президент США Д. Трамп определяет: «Первоочередной долг нашего государства перед народом заключается в том, чтобы служить его интересам, обеспечивать его безопасность, отстаивать его права и защищать его ценности» [8]. Среди американских ценностей названы: «равенство», «демократия», «свобода слова, вероисповедания», «американский образ жизни», «власть закона», «права человека», защита различных меньшинств (Стратегия, раздел 4 «Ценности»). Эти ценности рассматриваются как «всеобщие», которые требуют своей защиты «во благо всего человечества», «поскольку это способствует укреплению силы, стабильности и процветания суверенных государств» (Стратегия-2017).

США не смущает то, что ценности либерализма и демократии получают совершенно различное наполнение в рамках любой незападной цивилизации. Ценностные миры не материальны, и, возможно, этот факт успокаивал тех, кто проводил неолиберальные реформы в России в 1990-е гг. Какое значение имеет то, что на первый взгляд должно быть опосредовано экономикой? Однако, как показывает автор монографии, именно эти эфемерные миры выступают как основополагающие, как обусловливающие развитие и экономики, и политики. Определение того, что есть добро и зло, правда и ложь, что допустимо, а что нет, составляет основу социального благополучия. Когда же эти понятные и общеизвестные вещи наполняются иным содержанием, наступает «ценностный хаос», общество меняет свои исторические ориентиры, безразлично или негативно относясь к своему прошлому и традициям, утрачивает смысл жизни, отказывается от сакральных смыслов и символов, теряет важнейшие стратегии своего развития, а вместе с ними и стратегии своего жизнеобеспечения. Такое общество, лишенное связи с собственной историей и культурой, отказавшееся от своих наработанных веками ценностей, оказывается безоружным перед лицом агрессии, стоящим на пороге саморазрушения.

Поскольку символические значения культуры не поддаются механическому совмещению и унификации, постольку насаждение чуждых ценностей будет происходить за счет поглощения собственных, замены одних культурных систем и соответствующего им символического наполнения другими, что неизбежно приведет к ослаблению общества, утрате им чувства самодостаточности. И такое общество не спасут ни вооружение, ни развитая экономика. Утрата собственных смыслов и ценностей, чувства долга и патриотизма неизбежным следствием будет иметь и разрушение государства.

Осознание факта главенства культуры во всей системе превращает ее из феномена, традиционно соотносимого по преимуществу со сферой прекрасного, в главный фактор современного развития — в фактор национальной безопасности. Именно культура становится главной целью современных войн — консциентальных, информационных, сетецентрических, кибервойн, — она же была фактически и целью холодной войны, ведущейся Западом — сначала против Советского Союза, у которого «отняли все опоры, все его символы, все смыслы», однако сегодня снова все чаще говорят о начале холодной войны, которая «вползает на русский порог» [9, с. 3]. Победить в этой войне — значит защитить свои метафизические ценности, свой образ мира и образ будущего.

Именно ценности являются той надежной опорой суверенитета России, гарантией избежать того пути, по которому пошли страны Балтии, ставшие членами Евросоюза, где, как справедливо показывает автор монографии, утрачена национально-этническая специфика, где молодежь уезжает в Европу в поисках сначала работы и достатка, затем и новой родины.

Одним из важных сюжетов книги является анализ тех ценностных деформаций, которые характеризуют развитие России начиная с 1990-х гг. Именно тогда неолибералами, руководящими проведением экономических реформ из финансово-экономического блока правительства и Центробанка, насаждалась специфическая модель модернизации западного образца, приведшая не к процветанию страны, а к кризису, разрушению ее экономики, обнищанию населения, как отмечает один из участников форума, кризису «рукотворному», сделанному именно руками «неолибералов» [12, с. 187]. В России в ходе перехода от плановой к рыночной экономике, реорганизации налоговой системы, проведения приватизации, либерализации внешней торговли начали формироваться и новые приоритеты. Их системообразующим началом стали монетарные ценности и вера во всемогущество рынка.

Несмотря на то что эта система ценностей не утверждена официально, она является основополагающей для значительной части госаппарата, для большинства чиновников высшего звена. И, что самое страшное, она начинает разъедать сознание тех, кто родился в условиях рынка и кто ориентируется на такое мерило успеха, как деньги. Рынок начинает управлять такими сферами, как здравоохранение, наука, образование, культура, искусство, СМИ. Рынок начинает руководить и правоохранительными органами, и судебной властью — так, в юридическом сообществе развернулась дискуссия о том, можно ли деятельность адвокатов рассматривать как предпринимательскую. А. Байкалов отвечает: «Можно. Это не противоречит законодательству. Я разделяю “коммерческий подход” и поддерживаю тех, кто не считает аморальным и неэтичным совмещение предпринимательства и адвокатской деятельности. Почему бы не осуществить свою “американскую мечту” и одновременно мечту быть адвокатом?!» [1]. По мнению же российского либерала, правозащитника Генри Резника (его цитирует автор книги), задача адвокатов — «оказывать квалифицированную помощь, извлечение дохода служит этой задаче. Не наоборот» [3, с. 244].

К сожалению, российские СМИ, поддерживающие неолиберальные взгляды, искаженно представляют образ Запада как носителя демократических ценностей. Монетарные ценности там давно стали управлять всем обществом, при этом рынок перестал выступать в качестве движущей силы экономического и общественного развития, национальные элиты утратили волю к производству новых смыслов культуры и новых паттернов развития, в стране деформирована христианская мораль с идеей семьи, способной к воспроизводству, либерализм преобразован в свободу для различных меньшинств, в том числе религиозных, сексуальных, гендерных. Товарное производство заменилось более эффективным с точки зрения управления обществом — производством смыслов и созданием условной реальности, насаждаемой СМК и заменяющей подлинную реальность.

***

Сюжет, связанный с анализом ценностей России и угрозой их трансформации, является одним из многочисленных сюжетов книги. Но одним из самых важных. И связано это с тем, что проблема культуры сегодня, которая является центральной для Международных Лихачевских чтений, выступает не только как теоретическая проблема философии или культурологии, но, как точно показывает автор монографии, становится абсолютно практической проблемой, связанной с глобальным развитием.

При этом сама культура в XXI в. — один из основных, стратегически важных факторов национальной безопасности не только России. Решение этой проблемы определяет будущее всего мира.