Современная Россия, которая находится на решающем этапе своего развития, стремится к выявлению консолидационных возможностей для укрепления своей социальной и культурной основы. Упрочение этой основы осуществляется представителями различных сфер общества — учеными, преподавателями, политиками, общественными деятелями, гражданами Российской Федерации. Одними из базовых моментов этого поиска можно назвать Указы Президента РФ от 19 декабря 2012 г. № 1666 «О Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года», от 24 декабря 2014 г. № 808 ««Об утверждении Основ государственной культурной политики». Данные указы обозначают укрепление государственного единства и целостности России, сохранение единого культурного пространства и территориальной целостности России важнейшими, определяющими условиями и залогом существования России как суверенного государства, как стратегию национальной безопасности России [см.: 12, 13].
Оглядываясь на различные исторические периоды российского государства и понимая, что накопленные за это время и устоявшиеся способы взаимодействия являются неотъемлемой частью социального, социокультурного взаимодействия, постараемся рассмотреть, как позитивный опыт и новые политические, социокультурные, глобализационные факторы могут помочь сформировать необходимые пути, действия по укреплению России как единого государства, и что в этом движении может стать приоритетным.
Действительно, когда большое, полиэтничное, поликультурное, экономически неоднородное сообщество стремится к новому уровню своего самосознания, самоопределения, единообразных путей решения многих острых и животрепещущих вопросов быть не может. Общество одновременно стремится и к консолидированному единству, и к сохранению важных для его членов черт, подчеркивающих этническое, культурное, региональное, коллективное, профессиональное, конфессиональное своеобразие, самобытность, что подчеркивается и в указах президента РФ [см.: 12, 13].
Таким образом, можно предположить, что уже обозначенная выше идентичность способна стать одним из таких начал. Но это предполагает существенный вопрос — какая именно идентичность нам важна, и в какой иерархический ряд могут быть выстроены идентичности, которые мы в последние десятилетия выявляем, сохраняем, конструируем, манифестируем? Насколько мы готовы вступать в этнический, культурный, классовый и иной диалог, чтобы определить в действующей реальности интегрирующие приоритеты? Тем более, что, как заметил В.А. Тишков, «все формы современной идентичности находятся в постоянном дрейфе, имеют как конструктивистскую, так и примордиальную природу, пребывают в постоянном соперничестве за собственную приоритетность, но чаще всего имеют множественный и не взаимоисключающий характер» [см.: 10, с. 74].