Статья поступила 08.04.2024.
В современном богословии есть тенденция к акцентированию внимания на Новом Завете, причем Ветхий Завет рассматривается мало или в качестве иудейской литературы, не имеющей отношения к христианству. Особенно это заметно в протестантских церквях. Разумеется, в Ветхом Завете есть множество постановлений, связанных со смертной казнью, причем за такие преступления, некоторыми из которых в обществе XXI в. принято делать себе пиар-кампанию. В Православной церкви редко встречается непринятие Ветхого Завета на фоне провозглашения господства Нового Завета, по крайней мере сторонники такого подхода находят объективные аргументы. Так, иеромонах Иов, отвечая на вопрос «почему Ветхий Завет заменили Новым», в итоге делает вывод: «Ветхий Завет ограничивался одним избранным народом и выражался в земной теократии. Новый Завет разрушил рамки национализма и провозгласил благодатный закон для всего человечества» [4, www]. Это действительно так, однако у поставленного вопроса есть масса сторон, которые вообще отрицают корректность самого вопроса. Мы ни в коем случае не предлагаем вводить в стране смертную казнь, ветхозаветные предписания следует понимать в контексте историзма. Тем не менее важно осознать значение Ветхого Завета в христианстве. Именно осмысление значения Ветхого Завета для христианского вероучения станет целью данной статьи.
При написании этой статьи использовались методологические принципы историзма, объективности, детерминизма, единства исторического и логического, метод историко-философской ретроспекции, компаративистский метод.
Несмотря на актуальность этой темы, она горячо обсуждалась с первых веков существования христианских общин. «Во II в. особенно остро ощущалась проблема отношения к Ветхому Завету; без нее не обходилась ни одна полемика. Хотя христианство к тому времени уже полностью вышло из сферы иудаизма, оно сохранило еврейское писание как свою собственность, и ему необходимо было доказать свое право на него тем иудеям, которые это право отрицали» [2, www]. Игнорирование этой большой части Библии недопустимо, тем более противоречит соборным постановлениям. Напомним, что именно соборные постановления, а не частные решения церковных иерархов являются основой для формирования понимания Церковью тех или иных процессов и феноменов. В первые столетия от Р.Х. не было единого общепринятого списка той литературы, которая в христианстве считалась бы священной. В 364 г. на Лаодикийском соборе и в 397 г. на Карфагенском соборе был утвержден список священных книг Ветхого Завета. В отношении книг Нового Завета аналогичные решения приняты на Иппонском соборе в 393 г. и уже упомянутом Карфагенском соборе. Стало быть, мы, говоря о том, что книги Ветхого Завета являются частью христианской литературы, ориентируемся не на свои субъективные домыслы или мнения, а на соборные решения. Если мы обратимся к Уставу Русской православной церкви, то увидим, что органом власти номер один является Поместный собор, далее в иерархии числится Архиерейский собор. Патриарх, какой бы значимой его фигура ни выглядела, не может самостоятельно решать важнейшие церковные дела, и его мнение авторитетно лишь в случае соборного согласия. Именно на Соборах был определен список священных библейских книг, известных под общим названием «Библейский канон».