Современная эпоха, именуемая «веком преходящего хаоса» (И.В. Кондаков), актуализирует выработку «нового социального заказа на модель культуры, государственную культурную политику и культурную среду общества» [11, с. 58]. Обозначая главным требованием времени «иной тип человека и всей совокупности общественных отношений» [1, с. 63], эксперты акцентируют существенные деформации культурной среды России, обусловленные внутренней противоречивостью глобализации.
Среди них: ускоренный переход к информационному обществу в отрыве от традиционной культуры [1]; агрессивная экспансия массовой культуры [7]; видоизменение культурных смыслов, а с ними и человека, и человеческого сообщества в целом [10, с. 65–71].
Утвердившееся в последнее время представление о культуре как стратегическом ресурсе развития, ценностно-смысловом мире и области самодвижения личности позволяет обозначить в качестве ее миссии формирование культурной среды России. В самом общем виде под культурной средой следует понимать исходное начало жизнедеятельности человека и одновременно результат его созидания.
В культурологическом дискурсе данный концепт осмысливается в виде стихийно сложившейся системы культурных предпочтений населения какого-либо локального пространства с определенными идеологическими, эстетическими, нравственными особенностями [13]. Понимание культурной среды как совокупности целенаправленно созданных условий, способствующих повышению уровня культуры личности, позволяет рассматривать «человеческое измерение культуры и культурное измерение человека в качестве базовых факторов общественного развития» [1, с. 7].
Культурная среда служит не только детерминантой духовного восхождения личности, но и идейно-ценностным «климатом» оздоровления социума.
В условиях, когда «границы между центром и периферией становятся проницаемыми, размытыми, а такие основополагающие для культуры модернизма понятия, как “культурное ядро” и “культурная матрица”, теряют свой первоначальный смысл» [6, с. 165], «искусство… может стать ареной поисков утраченных ценностных оснований социального бытия» [3, с. 66].