«Камаринская» М. Глинки и Концерт для гуслей В. Бибергана: жизнь традиций*

Традиция — ключевое понятие в любой культуре. Ее сущности посвящено колоссальное количество философских, культурологических, исторических и прочих трудов, выявляющих фундаментальность этого явления для человеческого общества. Нет необходимости доказывать в рамках небольшой статьи важность исследования функционирования традиций в различных социумах — последствия принятия или неприятия традиционного нарратива зачатую очевидны и тотальны в своих проявлениях. Уместнее, с нашей точки зрения, попытаться проследить «живой след» влияния того или иного произведения искусства на другие культурные явления, не связанные с ним напрямую. Подобный, компаративистский по своей сути, подход и определил цели и задачи настоящей статьи: продемонстрировать и обосновать на конкретном музыкальном материале влиятельность одного сочинения, чье содержание и формальные особенности отразились на свойствах другого, абсолютно самостоятельного авторского опуса. В данном случае в качестве «родственников по культурной крови» будут рассмотрены «Камаринская» Михаила Ивановича Глинки и Концерт для гуслей звончатых с русским народным оркестром Вадима Давидовича Бибергана.

«Камаринская» М.И. Глинки — явление для русской симфонической музыки уникальное. В пользу этого утверждения говорит многое: слова восхищения от других великих композиторов (в частности, знаменитое изречение П.И. Чайковского о «желуде и дубе»); прижизненный и до сих пор не увядающий теплый прием у слушателей; поразительная содержательная и формальная смелость, многократно исследованная в посвященных «Камаринской» музыковедческих трудах. Но, как это часто бывает, уникальность не приходит одна — она привлекает к себе тех, кто видит в сочинении не только шедевр, прекрасный сам по себе, но и потенциал для развития своих творческих идей. «Скерцо на русские темы» «отца-основателя» русской академической музыки эта участь не обошла. «”Камаринская” вызвала (как это обычно бывает для больших произведений искусства) не много прямых подражаний. Но зато ее влияния огромны по диапазону времени, жанров, масштабов, течений: от “Казачка” и “Бабы-Яги” Даргомыжского до “Русской фантазии” Глазунова и далее, в советском музыкальном творчестве. Влияния “Камаринской” заметны у композиторов, столь различных по направлению, как Мусоргский и Направник (вспомним его “Русскую пляску”); они сказываются и в вокальной и инструментальной музыке, и в камерных и симфонических произведениях» [9, с. 39].