Статья поступила 02.08.2020
Русский космизм, возникший и развивавшийся как глобальный жизнетворческий проект, своим смысловым стержнем сделал вопрос об искусстве. Не случайно родоначальник течения Николай Федоров, задаваясь вопросом о том, как назвать весь тот разноплановый корпус статей, заметок и писем, который был создан им в раскрытие философии бессмертия и воскрешения, останавливался на заглавии: «Искусство как игра и как дело»3. Именно искусством венчал философ синтез сущностных сил человечества в общем деле «воскрешения и всей Вселенной преображения»4.
Обращаясь к идущему из глубин мировой философии тезису о взаимосвязи человека и мира, микрокосма и макрокосма, как сам Федоров, так и представители религиозно-философской и естественно-научной ветви космизма, от В.С. Соловьева, Н.А. Умова, К.Э. Циолковского, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова до А.К. Горского, Н.А. Сетницкого, В.Н. Муравьева, В.И. Вернадского, П.А. Флоренского, рассматривали это соотношение в проективном, активно-творческом смысле. Человек для них не просто созерцатель мира, но деятель в мироздании, причем деятель ответственный, сознающий, любящий, а главное — призванный «возделывать» бытие, развивать его созидающие потенции, вести природу «к просветлению и одухотворению», «направляя ее стихийную мощь и хаотические порывы в сторону творчества, чтобы явился в твари ее изначальный космос»5.
В творящей активности homo sapiens, в его труде и искусстве космисты видели фактор негэнтропии. Та картина реальности, которая складывалась под влиянием выдвинутой Р. Клаузиусом в 1865 г. идеи тепловой смерти Вселенной, вызывала их категорическое несогласие. Мысль о том, что все существующее станет небывшим, космос (от греч. cosmeo — «украшаю») ниспадет в хаотическое состояние, жизнь прекратится и вся многотысячелетняя созидательная и культурная деятельность рода людского «приравняется», как говорит у Достоевского его «логический самоубийца», к тому же бессмысленному и злому «нулю»6, вызывала их мировоззренческое и духовное сопротивление. Философия космизма возникала как попытка созидательного (и убедительного) ответа на пессимистическую модель мироздания, где человеку как мыслящему и творящему существу, по сути, не было места. Она стремилась вернуть человека в картину мира, причем как ключевое звено развития, средоточие того, что В.С. Соловьев назвал «космическим ростом»7 , восходящим движением универсума к благу и совершенству.