В комментариях к недавнему визиту российского президента в НьюДели, признавая высокий уровень и стабильное развитие отношений двух стран, западные комментаторы отмечали, что при этом оба государства «уже сделали противоположный геополитический выбор» [14]. Основанием для такого рода заключений является представление, будто в мире уже сложилась так называемая «новая биполярность» и динамика глобальных процессов определяется противостоянием США и Китая подобно тому, как во второй половине прошлого века — холодной войной Запада при лидерстве США с руководимым СССР Востоком.
Ну, с так называемым геополитическим выбором России в такой трактовке всё уже достаточно давно ясно. Предполагается, что в этом случае произошло некое отступление от естественного (типа «конца истории» по Фукуяме) сценария. Согласно ему «обломки распавшейся вслед за банкротством коммунистической идеологии советской империи» должны были с различной скоростью ассимилироваться в «свободный мир» на правах его болезненно перестраивающихся сырьевых придатков, послушно усваивая универсальные демократические истины и «правила» [1, с. 108–148]. Мол, на фоне известных трудностей Запада, созданных арьергардными боями исламистского экстремизма и китайского коммунистического тоталитаризма, постимперская ностальгия и реваншистские иллюзии подвигли Москву на авантюрный вызов логически сложившемуся мировому порядку. Вашингтон, дескать, «естественно», вынужден русских «сдерживать» и «ставить на место», а это «толкает их в объятия руководства Компартии Китая» [15].
Геополитический выбор Индии в этой картине мира рисуется как согласие её руководства занять место американского партнёра в новых блоковых построениях, призванных обеспечить сохранение «однополярного момента», т. е. гегемонии США, в условиях брошенного ему, как считают в Вашингтоне, китайским руководством вызова. Полагаем, что в реальности дело обстоит, мягко говоря, не совсем так.
Отношения США и Индии немало продвинулись в десятилетия, прошедшие после окончания холодной войны. Признание Вашингтоном в президентство Буша-младшего статуса Индии как де-факто ядерной державы явилось для этого своеобразным триггером. Однако подлинный переход к «глобальному стратегическому партнёрству» с Дели явственно прослеживается как часть хорошо известного «поворота к Азии» администрации Обамы, заявленного в конце 2011 г. В официальных документах Конгресса США подоплека «поворота» трактовалась как прежде всего «долговременная задача устранения напряжённости в китайско-американских отношениях при одновременном стремлении углубить интеграцию Китая в мировое сообщество» [16].