Статья поступила 21.10.2011 г.
Осмысление уникальных выразительных возможностей «кузнецовского письма» — новой техники иконописи — и понимание его в контексте иконы ХХI в. будет затруднительно без привлечения новых концепций и идей, возникающих в последнее время в различных областях единого культурного пространства. Так, весьма плодотворным оказалось сопоставление «кузнецовского письма» с новыми идеями, лежащими в основе происходящего сейчас изменения научного мировоззрения и выработки единой научной картины мира [1. С. 144]. Не менее плодотворным оказывается рассмотрение этого письма в контексте иеротопии — новой концепции пространственной иконичности, — предложенной в 2001 г. известным искусствоведом и византологом А. Лидовым [4].
Иеротопия (от древнегреч. «иерос» — священный и «топос» — место, пространство) — новое направление в историко-культурных исследованиях, возникшее на стыке нескольких дисциплин (антропологии, истории искусств, литургики и археологии) и сделавшее предметом своих исследований сакральное пространство. Сакральное пространство — это пространство, создаваемое человеком для общения с Богом, или, в другой терминологии, с высшим миром. Человек осознает себя духовным существом постольку, поскольку он ощущает свою связь с духовным, с иным высшим миром, с Богом. Среда коммуникации, или среда связи с этим высшим миром, есть некая базовая потребность человека, а его творческая деятельность, направленная на создание такой среды, — естественная форма самовыражения, основа его духовной жизни. Все остальные формы творчества или искусства в этом смысле имеют подчиненное значение, возникают как результат, как следствие.
Удивительно, но, будучи для людей древности и Средневековья такой фундаментальной категорией, точкой отсчета и главной целью, сакральное пространство полностью исчезает из поля научной рефлексии новоевропейской культуры. Все, что было связано с сакральным пространством и его ролью в формировании чудотворных икон и христианских реликвий, было объявлено эфемерным, принципиально нематериальным, тем, что нельзя было потрогать и, следовательно, следуя логике позитивизма, нельзя изучить.