В июне 1912 г. отмечался 100-летний юбилей со дня рождения И.А. Гончарова.
6 (18) июня 1912 г. в имении Киндяковых — Винновке — была открыта беседка-ротонда (архитектор А.А. Шодэ) в дорическом стиле с четырехгранным обелиском и мемориальной доской с портретом писателя. Гончаров гостил в усадьбе Киндяковых летом 1849 г., здесь возник замысел романа «Обрыв», а сама усадьба была описана как усадьба Бориса Райского Малиновка. Н.А. Державин писал: «Местность, связываемая с гончаровским “Обрывом”, находится в полутора верстах от города и известна у симбирских жителей под названием “Киндяковки”, полученным ею от фамилии прежних ее владельцев. В настоящее время Киндяковкой владеет г-жа Перси-Френч, заботливо относящаяся к сохранению рощи, парка, усадьбы и обрыва к Волге в том виде, в каком все это было во время посещения Киндяковки Гончаровым и в каком все это изображено им в своем бессмертном романе» [1]. В периодической печати появились публикации, посвященные жизни и творчеству Гончарова: в большой статье И. Игнатова «Поэзия покоя (И.А. Гончаров. 1812–1912)» в «Русских ведомостях» (1912, 6 июня) гончаровские образы рассматривались с точки зрения знаменитой речи Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» (1860). Конфликт природы оруженосца с сознанием Дон-Кихота, по мысли критика, определил трагическое положение тургеневских Гамлетов, Гончаров же — «поэт людей нераздвоенных»: один из элементов их натуры, их природы, — Санчо Панса — не противоречит требованиям сознания, не вступает с ним в конфликт, что создает мирную и спокойную атмосферу изображенных Гончаровым помещичьих усадеб [2]. В статье Р.И. Сементковского «И.А. Гончаров (1812–1912)» в «Историческом вестнике» (1912. Т. 128, № 6. Июнь) образы поместных дворян, созданные Гончаровым, рассматривались в ряду героев «Бригадира» и «Недоросля» Фонвизина, пушкинских «Деревни» и «Евгения Онегина», лермонтовского «Героя нашего времени» как «суд <…> над дворянством» [3, с. 832]. По мысли критика, «дворянская Россия дала нам Обломовых, Райских, Александров Адуевых — людей благожелательных, часто стремившихся к правде и добру, в даровитых своих представителях создавших нашу литературы, содействовавших успехам искусства и науки, но почти совершенно неспособных к практической деятельности и поэтому приводивших и собственное, и крестьянское хозяйство в полное расстройство» [3, с. 843].