— Евгений Александрович, одна из целей программы, которая сейчас коротко называется «Проект “5–100”», — вхождение не менее пяти российских университетов в первую сотню мировых рейтингов вузов?
— Международные рейтинги, конечно, важны, но главное (и Минобрнауки много говорит об этом) — появление в России к 2020 г. современных университетов-лидеров с эффективной структурой управления и международной академической репутацией, способных соответствовать мировым тенденциям развития и мобильно реагировать на глобальные изменения. То есть попадание в «большую тройку» мировых рейтингов — не самоцель. Нам важнее сформировать собственную мощную высшую школу, которую мы почти потеряли в 1990-е гг.
— Стратегия «академического превосходства» хорошо известна нашим соседям. Например, Китаю. Вам не кажется, что Россия уже опоздала?
— Тот простой факт, что лидерство системы образования в значительной степени определяет мировое лидерство, осознан мировым сообществом лет тридцать назад. Аналоги проекта «5–100» достаточно успешно реализуют около 20 стран. Например, ещё 30 лет назад никто не мог представить, что тот же Китай выйдет на второе место по числу научных публикаций в мире.
Интересные данные по финансированию государственных проектов академического превосходства приводит в своей статье директор департамента Министерства образования и науки РФ Григорий Андрущак. Так, в Германии в аналогичной программе участвуют 11 университетов, финансирование составляет €2,97 млрд. В Китае в 1995–2013 гг. на поддержку программ развития ведущих университетов было выделено $9,6 млрд, а во Франции в рамках программы, запущенной в 2014 г., — $2,2 млрд. Россия за три года потратила на программу порядка $0,5 млрд. Цифры не в нашу пользу, но это не значит, что и пытаться не следует. Проект «5–100» из серии тех, в которых «нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее».