В новых экономических реалиях эпохи глобализации бурно развились международный туризм и сеть транснациональных корпораций, практика профессиональных стажировок за границей и студенческие обмены. Человек смог практически безгранично расширить свои пространственно-временные рамки, воспользовавшись возможностью путешествовать по всему миру, изучая многообразие культур и традиций; работать в международных компаниях, имеющих отличную от других корпоративную культуру. И, наконец, общаться в социальных сетях с представителями иных культур, регулярно сталкиваясь со своеобразием чужого языка, национальной символики, культурных обычаев и с мироощущением этих народов. Таким образом, на фоне ускорения темпов жизни с интенсивным «уплотнением» информационного поля особую актуальность приобрели проблемы национальных и этнических общностей, объяснить и разрешить которые пытались многие исследователи посредством различных концепций межнациональных отношений. Современные дискурсы в области исследований наций и национализма в западном и отечественном научных мирах представлены в большей степени примордиалистским и конструктивистским подходами, имеющими как сходные, так и явно противоположные черты, выраженные в основном в вопросах: когда и почему появились нации и национализм? В отечественной науке изучение проблем наций и национализма осуществлялось в рамках теории примордиализма и имело несколько исторических этапов, где национализм рассматривался как объективное явление истории. С середины XIX в. и до Октябрьской революции 1917 г. российские обществоведы противопоставляли либеральные и консервативные интерпретации «идей нации», где взгляды либералов представляли собой, прежде всего, альтернативу самодержавию в решениях национального вопроса. При этом в понимании Н.А. Бердяева нация была представлена как сообщество с единой исторической судьбой, сознающее свое единство непосредственно как национальное. Свои размышления по этому вопросу он отразил в работе «Философия неравенства» [1]. А В.С. Соловьев в своей работе [2] в принципе отрицал какие-либо различия между нациями и народами. В следующий затем советский период непосредственно национализм оценивался как явление весьма негативное, а нация определялась как исторически возникшая социально-этническая общность, имеющая качественно иные признаки, в отличие от национальных общностей (племени и народности) [3, С. 197]. Позднее, уже в 1970–1980-х гг., стали развиваться теории нации и эволюции этносов, этнического и национального самосознания в трудах отечественных примордиалистов Ю.В. Бромлея [4], Л.Н. Гумилева [5] и др. Современный же этап исследования национальных вопросов начинает свой новый виток после распада СССР в трудах специалиста в области культурологии и национальных отношений Р.Г. Абдулатипова [6] и др. А попытки разрешить теоретические противоречия между объективной и субъективной природой нации, используя различные подходы, сделаны такими российскими исследователями, как В.В. Коротеева [7], В.С. Малахов [8]. Следует отметить, что межнациональные концепции западных ученых всегда оказывали значительное влияние на разработки теорий «национального вопроса» в российской науке. Но «понятийный аппарат» отечественной науки, как было отмечено выше, всегда базировался исключительно в рамках примордиалистских воззрений. Конструктивистский же подход в большей степени получил развитие в западной науке. Согласно модернистской концепции английского философа Эрнеста Геллнера, образование наций происходило в период modernity, при переходе из аграрного общества в индустриальное, посредством разрушения традиционного типа отношений. С ломкой сложившихся традиций, скреплявших доиндустриальное общество, происходил отказ от привычной стабильности, свойственной аграрно-письменному, как назвал его Геллнер, обществу [9, С. 16]. И на базе бурного развития капитализма происходило строительство национальных государств, учреждались национальные языки, образовательные системы, развивалась коммуникативная среда, усиливавшая контрасты, при этом стремительно усиливалась роль государства, которое в тандеме с национальной культурой конструировало нации. Традиционные (родовые, племенные) пути самоидентификации в таких условиях разрушались, хотя потребность в них оставалась, вследствие чего в сообществах начиналось моделирование однородных наций. В обществах, где не сформировались тождества «одно государство — одна культура», стали активизироваться националистические движения. Непосредственно этими процессами и было обусловлено бурное развитие идей нацизма по всему миру в этот период. Однако, не стоит забывать, что западное общество только после Второй мировой войны отказалось от идей нацизма, признававших превосходство одних народов и культур над другими, осудив такую политику. В период с XIV по XIX в., как известно, основополагающей философской тенденцией была теория европоцентризма, также провозглашавшая особость европейских народов, образцовость их цивилизации и особую роль в мировой истории. Европейцы, испытав культурный шок при столкновении с многообразием культурных миров в период географических открытий, были вынуждены выйти за рамки европоцентризма и признать «чужие культуры» как равноправные в мировой истории. В связи с этим, в период «силового времени» уже рассматривается понятие «культура», допускающее существование культурного многообразия. В XXI в. культуру характеризуют как «совокупность элементов человеческой деятельности по осмыслению и репрезентации, организации и интерпретации деятельности, которая раскалывается на части конфликтующими между собой нарративами», — согласно утверждению известного философа современности Сейлы Бенхабиб в ее работе «Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру» [10, С. 163]. Главная задача культуры, как пишет Сейла Бенхабиб, — это формирование системы ориентиров, которая позволяет человеку определить свое место в мире, идентифицировав себя с той или иной социальной общностью, где человек не редуцирует свое сознание как индивида до стандартных форм проявления групповой идентичности. Также исследователь подчеркивает, что принудительное причисление человека к той или иной этнической, национальной, религиозной группе или социальному классу, взамен собственной идентификации, полностью видоизменяет его индивидуальную культурную природу. Поэтому основанные на этом различия уже не могут быть рассмотрены как обусловленные культурными факторами [10, С. 164]. Следовательно, для этносов особенно важно выделиться посредством специфических черт, таких как этничность, продемонстрировав «непохожесть их «культуры» на культуру большинства, культура, если смотреть изнутри, как бы задает горизонт, удаляющийся по мере приближения к нему» [11, С. XXII].