По всем вопросам звоните:

+7 495 274-22-22

УДК: 140.8

Ереванская текстология: ностальгия по письмам

Люсый Александр Павлович АНО ВО «Институт кино и телевидения (ГИТР)», Россия, 123007, Москва, Хорошевское шоссе, 32А, e-mail: allyus1@gmail.com, кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики Гуманитарного института Северо-Кавказского федерального университета.

Проблема кинотекста впервые рассматривается сквозь призму «установочного фильма», настраивающего исследовательское «зрение» поиска городского сверхтекста как текста культуры. Обнаруживается, как органично сюжет может вписываться в городские реалии. При этом большое значение уделяется как формам исторической памяти, так и пророческой функции исторического архива. Творческий и исследовательский диалог происходит в форме взаимного чтения автором города и городом автора.

Литература:

1. Аверченко А. Дюжина ножей в спину революции. — Париж: Bibliotheque universelle, 1921. — 60 с.

2. Барышникова Д. Беспорядок дискурса (обзор работ по «неестественной» нарратологии) // Новое литературное обозрение. — 2014. — № 6 (130). — С. 325–332.

3. Бугаева Л.Д. Кинотекст: прояснение значения // Мир русского слова. — 2011. — № 4. — С. 67–74.

4. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости. — М.: Наука, 1987. — С. 3–11.

5. Люсый А.П. Крымский текст в русской литературе. — СПб.: Алетейя, 2003. — 314 с.

6. Люсый А.П. Московский текст: Текстологическая концепция русской культуры. — М.: Вече, Русский импульс, 2013. — 320 с.

7. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 10 т. — М.: ГИХЛ, 1959–1962. — Т. 5. — 661 с.

8. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. — СПб.: Талисман, 1994. — 405 с.

9. Ямпольский М. Память Тиресия. Интертекстуалъность и кинематограф. — М.: Культура, 1993. — 456 с.

Статья поступила 12.02.2019 г.

На фоне известного постмодернистского понятия «машины письма», относящегося к бытию и производству текста, функционирование кинематографа ближе к образу «машины грезы». В частности, грезы о самом себе, которая также замыкается в кинотексте. В этих «грезах» С.М. Эйзенштейн, озабоченный определением специфики киноязыка, сравнивал кинокадр с иероглифом японской пиктографии, соответственно разрабатывая концепцию иероглифического кинописьма; Ю.М. Лотман полагал кино особого рода повествованием, рассказом, рассматривая типы киноповествования и элементы киноязыка, т.е. подходил к фильму как к знаковой системе в динамике; Умберто Эко занимался декодированием киноязыка с семиотических позиций и его членением на фигуры, знаки, киноформы, а М. Ямпольский вместе со многими отечественными киноведами прочитывает фильм как художественный текст во всем богатстве ассоциативных и интертекстуальных связей [3. С. 67].

Многие исследователи по-прежнему ставят под сомнение как текстоцентрический, так и лингвоцентрический подходы к кино, не желая изучать кино как текст и не признавая существенной связи между кинокадром и словом, происходит включение кинематографа в вертикальный культурный контекст, что становится естественным процессом интертекстуализации культурной жизни. Осознание технологичности кино сопровождается технологизацией гуманитарного знания, умножением и усложнением «моделирующих систем» (медиамашин). Одной из таких систем является текст культуры, в частности городской текст.

Мое установочное знакомство с Ереваном как текстом началось с фильма Фрунзе Довлатяна «Хроника Ереванских дней» (1972). С первых же кадров главным героем этого первого советского экзистенциалистского фильма, как он был определен в критике, для меня стал не столько главный герой архивариус Армен (в исполнении Хорена Абрамяна), сколько сам город. Именно он заворожил меня с первых кадров, постепенно проступая вместе с перемещениями персонажей в утреннем рассвете на фоне горы Арарат под печально-тревожную музыку А. Тертеряна.

Для Цитирования:
Люсый Александр Павлович, Ереванская текстология: ностальгия по письмам. Вопросы культурологии. 2019;11.
Полная версия статьи доступна подписчикам журнала
Язык статьи:
Действия с выбранными: