Статья поступила 20.08.2019
К последней, страшной свободе
Склонился уже наш дух.
Н. Гумилев
Антропологической константой европейской культуры, выросшей на базе христианских матриц, является свобода, которая легла в основу европейского гуманизма. На эту тему написано огромное количество томов, но феномен от этого не становится понятнее. Европейская цивилизация уже много веков позиционирует свободу в качестве доминанты культурной системы, которая в ХХ веке достигла своего пика в ультралиберальной парадигме и получила нормативное закрепление в «Декларации прав и свобод человека». Но о какой свободе мечтали европейские гуманитарии эпохи Просвещения? Какую свободу проповедовал Христос, отвергая искушения духа пустыни? И какой свободой можно понять и объяснить духовное величие искупительной жертвы Христа, принимающего грехи человеческие, жертвуя собой во имя спасения рода людского, когда в Гефсиманском саду в ночь перед распятием Он шептал: «На все воля Твоя»? Какую свободу ненавидел Великий Инквизитор, бросая в темном подземелье севильской тюрьмы в лицо Христу страшные обвинения в том, что Он этой проклятой свободой сделал человека несчастным? О какой свободе лукаво вещают сегодня по всем доступным информационным каналам адепты ультралиберальной концепции устройства мира? И вопросы такого рода можно продолжать до бесконечности — гуманитарная мысль не дает на них однозначных ответов. Действительно, свобода являет себя в различных модификациях. Есть свобода в духе, в служении истине и добру — и свобода хаоса, демонстрирующая мощь отрицания и зла. Дьявол тоже является воплощением свободы, ибо она была встроена в антропологию ангела в момент творения (о первом отпавшем ангеле сказано, что он был «выше всех остальных» и стоял «ближе их к Богу», то есть был Ему подобен по чистоте своей и святости). Свобода, питаемая неутолимой жаждой бытия, стремлением даже через страдание стать достойной человеческого звания, — и свобода сильного и обаятельного зла, способного увлекать и вести за собой неокрепшие души.