Переводчик
Эфир — это значит, что начинается моя работа. От нашей полки до гребня мы с командиром и радистом поднялись неожиданно быстро, но на гребне нас чуть не сдуло. Снег летел в лицо и пришлось натянуть шерстяную маску. Хорошо бы ещё надеть очки, чтобы глаза не слепило, но в набирающей силу снежной круговерти разглядеть, что творится далеко внизу, всё равно невозможно, да и мешать будут. Радист, чуть спустившись за гребень, выдвигает антенну радиостанции, включает приёмник и протягивает мне наушник.
Что ж, за дело. Мы сейчас на границе с сопредельным государством. Собственно, где тут проходит граница, не знает никто, и не обозначена она никак. На картах граница прочерчена по линии водораздела нескольких хребтов и вершин, но их столько вокруг нас во все стороны. По которым из них проходит эта условная линия, выяснить невозможно, поэтому по плану операции мы считаем, что находимся в «серой» или нейтральной зоне. Нужная нам гора — именно в такой зоне, и чужих пограничных патрулей здесь быть не должно, но в этом надо твёрдо убедиться, поэтому я, повернувшись спиной к летящему снегу, внимательно прослушиваю все известные нам частоты пакистанских пограничников и полиции в поисках радиосвязи на языке урду.
Девяносто девять против одного, что патрулей в этом районе нет. Что им делать на забытой Аллахом горной тропе, каких в горах тысячи? По карте, которую дотошно изучали в штабе, граница Афганистана с Пакистаном проходит восточнее. Туда мы не пойдём потому, что нужная нам вершина уже у нас под ногами, надо только обойти её и выйти на противоположный северный склон. Кому она ещё нужна, эта вершина, кроме нас, чтобы её патрулировать?
Медленно прослушал все диапазоны, слева направо и назад, справа налево и назад — только треск атмосферных помех. Ладно, пройдусь ещё разок — и хватит. По-прежнему пусто. Сквозь набирающий силу ветер слышу бас командира.
— Слава, если всё чисто, сворачивайся, спускаемся, время.