Недавно вице-президент США Джей Ди Вэнс со свойственной новой американской администрации категоричностью и решительностью обрушился на проблему дешевой рабочей силы, которая, как считает политик, сдерживает экономический рост в США. Логика в словах Вэнса действительно есть. Но во всем, что называется, надо разбираться четко и основательно.
Как известно, капитализм с момента своего зарождения любит дешевую рабочую силу. Достаточно вспомнить «огораживание» в революционной Англии XVII века или массовую миграцию в США малообразованных граждан со всей Европы — от Ирландии до России — в XIХ веке и первой половине минувшего столетия. В период начального развития капитализма практически по всему Глобальному Северу происходили миграционные процессы, как внешние, так и внутренние. В последнем случае люди покидали деревни и переезжали в города, что впервые за тысячи лет радикально изменило соотношение численности сельского и городского населения в пользу урбанизации.
Массовое производство тогда потребовало вовлечения в организованную хозяйственную деятельность миллионов людей, большинство из которых имело в основном первичные трудовые навыки. Промышленная революция, третий технологический уклад, конвейерное и поточное производства в этой части радикально ситуацию не изменили. Заводам и фабрикам, машинам и конвейерам по-прежнему были нужны люди, которые, по сути, обслуживали массовое производство товаров.
Последний аспект был ключевым фактором экономического роста для громадного числа динамично развивающихся национальных экономик, начиная от тех же США и Англии и заканчивая современными развитыми экономиками Азии. Схема очень проста: нужно производить много всего, параллельно снижая издержки, в том числе за счет использования дешевой рабочей силы. Эксплуатация в ее классическом, марксовском, смысле в этой части достигала чудовищных размеров, позволяя обогащаться и корпорациям, и государствам.
При этом гонка и конкуренция за размещение производств с дешевой рабочей силой начались уже во второй половине ХХ века, продолжаются до сих и имеют без преувеличения глобальный характер. Совершенно очевидно, что до бесконечности эта ситуация развиваться не может, поскольку рано или поздно приводит к гуманитарным катастрофам — с рабским или детским трудом, эпидемиями, голодом, бесконечными военными конфликтами. Об этой стороне капитализма говорить, в общем-то, не принято, но и отрицать данную особенность бессмысленно. Не случайно в СССР были введены и минимальный размер оплаты труда, и всеобщее пенсионное обеспечение, и организованная социальная инфраструктура для оздоровления и отдыха трудящихся. Кстати, социальная система и социальные гарантии, к которым мы в России привыкли, не доступны не только большинству граждан из стран Глобального Юга, но и существенной доле граждан в тех странах, которые мы еще совсем недавно называли «Первым миром».
Так или иначе, но капитализм во многих государствах осознал, что массовое производство, основанное на дешевой рабочей силе, обеспечивает изначально экономический рост, который имеет однозначный предел или потолок, в который современный капитализм уже совершенно четко упирается. В этой части факторами экономического роста становятся, соответственно, рост потребления (как внутреннего, так и посредством экспорта), а также инновации.
Рост потребления однозначно невозможен без увеличения расходов на заработную плату и, соответственно, без роста производительности труда. И здесь мы снова возвращается к инновациям. Именно об этом и говорит г-н Вэнс: «Хватит искать площадки для размещения американских производств в странах с дешевой рабочей силой. Давайте внедрять инновации и обеспечивать рост производительности труда». Дешевая рабочая сила в этом случае становится проклятием для экономического роста, и надо однозначно от нее отказываться.
Повторюсь, с данным тезисом высокопоставленного американского политика можно вполне согласиться. Период «увлечения» дешевой рабочей силой пережили все без исключения страны, прошедшие путь ускоренной массовой индустриализации. Это, что называется, объективный этап национального экономического развития. Иное дело, что, как любой этап, он должен рано или поздно закончиться и смениться следующим этапом, основанным на технологиях и машинном труде.
СССР и России также проходили путь индустриализации и вплотную подошли к реальной научно-технической революции. Но обстоятельства сложились так, что эпоха дешевой рабочей силы в нашей стране несколько затянулась. Уже после краха СССР в России появился феномен «работающих бедных» граждан, эксплуатация которых происходила по всем канонам раннего капитализма. Потребность в дешевой рабочей силе вылилась также в миграционные проблемы, с которыми Россия столкнулась в настоящее время. Корпорации длительное время бесконтрольно привлекали мигрантов в Россию из стран бывшего СССР, в итоге сегодня мы даже точно не знаем, какое число выходцев из бывших союзных республик находится в России, часто на полулегальном положении.
Но ситуация уже меняется. Сначала — во время пандемии COVID-19, а позднее — в период СВО — в экономику пришли значительные, в первую очередь государственные, инвестиции, что радикально сказалось на оплате труда в нашей стране. Заместитель главы Администрации Президента РФ, известный экономист Максим Орешкин в конце прошлого года даже подчеркнул, что дешевой рабочей силы в России уже не будет. Добавлю, что, как показывают исследования, отказ от дешевой рабочей силы стимулирует не только инновационную, но и инвестиционную активность. Дорогой труд заставляет работать не только роботов, но и финансовые инструменты. И это, что называется, хорошая новость.
Плохая новость состоит в том, что рост заработных плат без опережающего роста производства и производительности труда является фактором, разгоняющим инфляцию, которая, как известно, ударяет и по темпам производства, и по благосостоянию граждан.
И здесь мы снова вспоминаем Вэнса, который намерен не просто бороться с дешевой рабочей силой в американской экономике, но и стимулировать инновационное развитие. И нам бы здесь тоже надо прислушаться к чиновнику из США. Например, по уровню роботизации мы однозначно отстаем от многих стран мира. Очень странной в этой части выглядит задача вхождения к 2030 г. в число 25 ведущих стран мира по показателю плотности роботизации, обозначенная в «майском указе» президента России, подписанном в 2024 г. Аналогично несколько «заниженной» в том же «майском указе» выглядит задача увеличить к 2030 г. внутренние затраты на исследования и разработки не менее чем до 2 % ВВП. Напомню, что в тех же США расходы на НИОКР превышают 3 %, в Китае они приближаются к 3 %. В Южной Корее или Израиле эти расходы еще выше. В общем, нам точно есть куда стремиться.
В заключение отметим, что большие национальные экономики как системы развиваются по похожим сценариям, и часто совершенно нет необходимости изобретать велосипед. Осознание внутренних цивилизационных амбиций, помноженное на знание и готовность его применять, позволяет многим странам находиться в числе мировых экономических лидеров длительное время. Как бы мы себя не критиковали, но мы также находимся в этом клубе уже не первое столетие. Как говорится, здесь надо и дальше соответствовать, а также в чем-то уметь учиться и у конкурентов.