В статье рассматриваются различные способы постановки и решения проблемы человека в истории философии и культурологии, приводятся доказательства того, что в то время как на данном этапе развития философии в ней происходит очередной антропологический поворот, в культурологии его признаки менее заметны. Исходя из того, что человек является творцом и творением культуры, автор полагает, что антропологический принцип должен стать методологической основой культурологии, определяющей её теоретическую и практическую значимость. Антропологический поворот в культурологии может создать предпосылки для совмещения антропологического поворота в философии с культурологическим, что обеспечит возможность культурантропологического поворота в гуманитаристике.

В статье рассматриваются различные способы постановки и решения проблемы человека в истории философии и культурологии, приводятся доказательства того, что в то время как на данном этапе развития философии в ней происходит очередной антропологический поворот, в культурологии его признаки менее заметны. Исходя из того, что человек является творцом и творением культуры, автор полагает, что антропологический принцип должен стать методологической основой культурологии, определяющей её теоретическую и практическую значимость. Антропологический поворот в культурологии может создать предпосылки для совмещения антропологического поворота в философии с культурологическим, что обеспечит возможность культурантропологического поворота в гуманитаристике

Статья посвящена вариативности интерпретаций творчества Ф.М. Достоевского в экзистенциально-постмодернистском ключе, что обусловлено полифонией, заложенной в произведениях великого писателя. Вопрос влияния Ф.М. Достоевского на Ф. Ницше и других неклассических философов рассматривался западными мыслителями начиная с XIX в., что привело к пониманию творчества писателя на Западе как образца экзистенциалистской эстетики трагического абсурда и сложного психологизма. Экзистенциалистские искания и идеи неклассической философии получили свое развитие в концепциях постмодернизма, где сформировался образ так называемого «номадического субъекта», находящегося в процессе постоянного становления, в результате чего лишенного целостности собственного Я. Задача настоящего исследования — соотнести модель постмодернистского «мерцающего дифферанса», описанную «философами различия», с провидческой полифонической моделью великого русского писателя. Специфическая модель постмодернистской субъективности находит свое воплощение не только в экспериментах современного авторского кинематографа, но и в общих тенденциях массовой киноиндустрии. В качестве объекта для анализа выбраны не прямые экранизации произведений писателя, а наиболее популярные экранные произведения последних лет, в том числе сериалы, как зарубежные, так и отечественные. В отличие от пессимизма и безысходности постмодерна, преодоление которого — одна из актуальных проблем современной культуры, Ф.М. Достоевский показывает в своих произведениях выход из экзистенциального кризиса, предлагая гибкую систему координат для «сборки». Творчество Ф.М. Достоевского сегодня актуально как никогда, так как учит зрелому подходу к переосмыслению процессов становления субъективности.

Статья ставит вопрос о разработке отдельного направления в науке о кино — философии кино. Опыт авторского кино, связанный с активизацией философских подтекстов в фильмах, и его связью с такими течениями, как философия жизни, экзистенциализм, постмодернизм и т.д., диктует необходимость в разработке такого направления. В статье выделяются конкретные проблемы кинематографа, требующие философского исследования. Это, во-первых, проблема кинематографического опыта, которую авторы анализируют, обсуждая коллективную монографию «Кинематографический опыт. История — теория — практика», выпущенную петербургскими философами. Во-вторых, это специфика кинематографического времени, при осмыслении которой авторы обращаются к концепциям А. Бергсона, М. Хайдеггера и Ж. Делеза. В-третьих, в статье ставится вопрос о телесности, этой актуальной сегодня философской проблеме, — здесь она обсуждается применительно к кино. Вторжение технологий в коммуникацию кино с массовой аудиторией заметно разрушает существующую связь между рациональным и чувственным, духовным и телесным началами в мышлении и в восприятии искусства.

Статья ставит вопрос о разработке отдельного направления в науке о кино — философии кино. Опыт авторского кино, связанный с активизацией философских подтекстов в фильмах, и его связью с такими течениями, как философия жизни, экзистенциализм, постмодернизм и т.д., диктует необходимость в разработке такого направления. В статье выделяются конкретные проблемы кинематографа, требующие философского исследования. Это, во-первых, проблема кинематографического опыта, которую авторы анализируют, обсуждая коллективную монографию «Кинематографический опыт. История — теория — практика», выпущенную петербургскими философами. Во-вторых, это специфика кинематографического времени, при осмыслении которой авторы обращаются к концепциям А. Бергсона, М. Хайдеггера и Ж. Делеза. В-третьих, в статье ставится вопрос о телесности, этой актуальной сегодня философской проблеме, — здесь она обсуждается применительно к кино. Вторжение технологий в коммуникацию кино с массовой аудиторией заметно разрушает существующую связь между рациональным и чувственным, духовным и телесным началами в мышлении и в восприятии искусства.

Статья ставит вопрос о разработке отдельного направления в науке о кино — философии кино. Опыт авторского кино, связанный с активизацией философских подтекстов в фильмах, и его связью с такими течениями, как философия жизни, экзистенциализм, постмодернизм и т.д., диктует необходимость в разработке такого направления. В статье выделяются конкретные проблемы кинематографа, требующие философского исследования. Это, во-первых, проблема кинематографического опыта, которую авторы анализируют, обсуждая коллективную монографию «Кинематографический опыт. История — теория — практика», выпущенную петербургскими философами. Во-вторых, это специфика кинематографического времени, при осмыслении которой авторы обращаются к концепциям А. Бергсона, М. Хайдеггера и Ж. Делеза. В-третьих, в статье ставится вопрос о телесности, этой актуальной сегодня философской проблеме, — здесь она обсуждается применительно к кино. Вторжение технологий в коммуникацию кино с массовой аудиторией заметно разрушает существующую связь между рациональным и чувственным, духовным и телесным началами в мышлении и в восприятии искусства.

Предметом изучения в статье является своеобразие философско-исторической концепции современного российского писателя Юрия Буйды, чье творчество отличает богатство интертекстуальных связей, сопровождающих его размышления о судьбе человека в истории, о соотношении вечного и современного. Основным материалом анализа является репрезентативный в этом отношении роман «Сады Виверны» (2021), не получивший пока осмысления в литературоведческих работах. Научная новизна исследования определяется как избранным аспектом изучения, так и литературным материалом. В романе «Сады Виверны» отражена характерная для Ю. Буйды жанровая тенденция — построение крупного эпического произведения как цикла рассказов. В ходе анализа наиболее детально рассматривается заключительная новелла — «Урщух», особенно показательная в плане выявления авторской философии истории. Прояснение философско-исторической концепции осуществляется через анализ сквозных мотивов, объединяющих три части романа в единое целое, выявление культурного подтекста, принципов воссоздания переломной эпохи в России 1900–1920-х гг. Основное внимание в статье уделено функционированию амбивалентных мотивов Эроса, садов Виверны, взаимодействию аполлонического и дионисийского начал, интерпретации христианской легенды о Георгии Победоносце. Выявлены следы влияния на писателя экзистенциалистской философии истории и полемика с ней. В целом философско-исторические взгляды Ю. Буйды основаны на христианских ценностях, побуждающих верить в бессмертие и в силу человеческого духа. Они и определяют вектор усилий личности в противостоянии злу, какие бы формы оно ни принимало.

Осмысление смерти, если смотреть на нее с точки зрения истории человечества, относительно новая, ну скажем, последних столетий. Хотя сама проблема — страха перед смертью и поиска преодоления его возникла еще в культуре «Древних царств» (Древнем Египте, Шумере, Индии, Китае, царстве народов Нагуа (империи ацтеков) и др.). В предшествующей же самой первой, «архаической культуре», люди не очень боялись смерти, поскольку верили в души и духов (недаром эта культура еще называется «анимистической»), здесь смерть понималась как бесповоротный уход души из тела и вечная жизнь в стране мертвых, где охота и все прочее были такие же, как при жизни в родном племени, или еще лучше. Эпоха модерна породила новое восприятие жизни и смерти, осмысленных атеистическим и рациональным разумом. В статье показано осмысление экзистенциальных феноменов в истории культуры.