— Совсем недавно московские власти говорили, что в городе осталось расселить 71 ветхий дом. Откуда взялась новая цифра — 8000?
— Есть много серий домов, причем не только пятиэтажных — так называемые несносимые серии, где действительно не за что взяться. В Москве есть жуткие здания коридорной системы, двух-, трехэтажные, кирпичные, но совсем старые и развалившиеся, где люди живут по 15 семей, где очередь в туалет и грибок. Эти дома разного возраста, есть даже довоенной постройки. Последний такой дом, который я помогла расселить, — общежитие Минобороны. Их как раз капитально ремонтировать абсолютно бессмысленно. Но далеко не любой пятиэтажный дом нужно сносить и далеко не все жители таких домов хотят переселяться. Мне каждый день приходят жалобы, в том числе коллективные, и архитекторы пишут, поддерживают мои замечания. Как только опубликовали законопроект, народ начал читать и примерять его на себя. Ко мне уже пришли на прием жители с Хорошевки, потому что у них всё хорошо, благоустроенный двор, а их управа уже начала спрашивать: «А вы как?». Вот как они будут голосовать? Вы представляете бабушку 82 лет, как моя соседка Марья Петровна, чтобы она голосовала в «Активном гражданине»?
О публичных слушаниях вообще забыли. А так как речь идет не об аварийном жилье и не о государственных нуждах, то изъятие возможно только при полном согласии жителей — строго говоря, всех. Но мы понимаем, что так не бывает, значит, нужно провести общее собрание и получить согласие хотя бы квалифицированного большинства. Только в случае аварийных домов это может быть оформлено как изъятие для государственных и муниципальных нужд, причем только в том случае, если сами жители ничего не могут предпринять в разумный срок.
— Но соавтор законопроекта Николай Гончар на вопрос, является ли такая процедура сноса изъятием для государственных и муниципальных нужд, ответил, что нет (На обсуждении законопроекта с участием профильных комиссий Мосгордумы этот вопрос Николаю Гончару задал московский депутат Андрей Клычков. — Прим. ред.).