Итоги экономического, политического и социального развития мира прошедших почти двух десятилетий XXI века имеют предельно противоречивый характер. Последнее десятилетие ушедшего XX века завершилось падением мирового социализма и переходом европейской части этой системы на путь капиталистической трансформации, исключая Китай, Вьетнам и Кубу. Казалось бы, вместе с исчезновением межсистемных противоречий и страха перед социализмом глобальный капитализм должен приобрести уверенность и раскрыть свой потенциал развития: рост доходов трудящихся, расширение среднего класса, более высокие темпы экономического роста, уменьшение бедности и нищеты в разных регионах мира и т. д. Некоторым специалистам представлялось, что значительно улучшились возможности реализации целей устойчивого развития (ЦУР), утвержденные на саммите глав государств и правительств в рамках Генеральной ассамблеи ООН 25–27 сентября 2015 г. в Нью-Йорке.
Судя по итоговым данным международных организаций, этого не произошло. Более того, появилась тенденция замедления темпов экономического развития на всем протяжении двух десятилетий XXI века (табл. 1).
Данные таблицы отражают общую тенденцию снижения темпов мирового экономического развития на протяжении почти двух десятилетий XXI века: 4,4 % в 2000–2018 гг. против 5,1 % в 1981–2000 гг.; мировой рост в 2019 г. прогнозируется на уровне 3,3 %, в 2020 г. — 3,6 и в 2021 г. 3,4 %.
Данные таблицы показывают также большую дифференциацию стран по темпам экономического развития на всем протяжении почти двух десятилетий XXI века. Наиболее характерным для этого периода развития мировой экономики следует считать, во-первых, общее снижение темпов ее роста за два десятилетия — в среднем 4,4 %, в то время как 1980–1999 гг. темпы роста мировой экономики в среднем составили 5,1 %.
Во-вторых, общее замедление темпов роста всей группы развитых стран мира при некотором повышении темпов роста североамериканской экономики; сравнительно высокими остаются темпы роста китайской экономики при некотором их снижении, что, на наш взгляд, объясняется не только торговой войной с США, но и фактором технологической зрелости производительных сил этой страны.