Придя в 2002 г. к власти, Партия справедливости и развития, в числе прочих, взялась и за изменение внешней политической стратегии Турции. Лидеры ПСР хотели вывести страну из ограничений «кемализма», который оставлял Турции достаточно скромную роль в регионе и в мире, нацеливая ее на «модернизацию, европеизацию и поддержание внешнеполитического статуса кво» [1].
Характерными чертами османской дипломатии, впоследствии полностью перенятой кемалистами, было умение балансировать, лавировать между «великими державами». Из османской практики заимствованы были также скептицизм и осторожность внешней политики, ее обеспокоенность состоянием в регионе [2]. Кроме того, Турция также всегда была чувствительна к вмешательству во внутренние дела страны через поднятие темы «прав меньшинств» (в том числе религиозных), поскольку это определено ее опытом распада Османской империи, произошедшего посредством применения практики манипулирования «миллетами» — немусульманскими религиозными общинами, полностью инициированного Западом. Сюда же можно отнести неизменно скептическое отношение к любому иностранному вмешательству, сохраняющееся даже в эпоху глобализации.
Сохраняется до сих пор и «имперский» комплекс турецкой стороне, включая политическую элиту, не нравится, когда их рассматривают как некую «страну второго сорта». При этом они сами достаточно высокомерно относятся к арабским соседям [3], считая, что они «не умеют управлять государствами» [4] (арабы платят им тем же, в результате чего возникает своего рода замкнутый круг во внешней политике).
Главным идеологом изменений в современной внешней политике был ближайший советник премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана, назначенный им министром иностранных дел Ахмед Давутоглу — автор известной концепции «Стратегическая глубина». Отталкиваясь от историко-культурного анализа положения страны в международной политике, учитывая наследие Османской империи и исламских традиций, Давутоглу сделал вывод, что Турция — «центральная страна», расположенная в сердце Евразии и имеющая множество идентичностей. Согласно его стратегии, «этот факт принуждает к многовекторной политике, которая не предусматривает особенных отношений с отдельными странами. Турция должна обеспечивать безопасность и стабильность не только для себя, но и для всего региона. Гарантом собственной безопасности и стабильности должна стать более активная и созидательная роль в обеспечении порядка, безопасности и стабильности в регионе. Если Анкара сможет достигнуть этих целей и увеличить влияние в ближнем зарубежье, тем самым она усилит свои позиции и в других силовых центрах и в отношениях со сверхдержавами» [5].