Есть, наверное, множество особенностей, не только отличающих человека от животного, но позволивших ему выделиться из животного мира. И каждая из них так или иначе сказалась на его исторической судьбе. Но все же, как представляется, определяющая особенность воплощена в его непрестанном стремлении заглянуть в будущее, постараться не только угадать, но и предсказать, каким оно будет. И буквально все, что определяло социальную озабоченность человека, буквально заставлявшее его фиксировать и запоминать происходящее, пытаться осмысливать свой опыт, создавать традиции и воспитывать детей, изначально было связано и определялось одной-единственной целью — заботой о будущем.
Повторюсь: именно заботой не о прошлом, не о настоящем, а только и единственно о будущем. Естественно, что для тех, для кого прошлое было дорого, а настоящее устраивало, проблема будущего особых волнений не вызывала, ибо именно они как бы становились воплощением желанного будущего. И, пожалуй, самым угрожающим фактором представлялись не только общественному сознанию, но и всякому человеку, исходящему из известной философии «лишь бы хуже не стало», любые непредвиденные изменения и всякого рода идеи, несущие в себе подобные угрозы. Но для тех, кому и в прошлом, и в настоящем было не только плохо, но и невыносимо, ситуация коренным образом изменялась. И будущее находило воплощение в мечтах, религиозных уходах от реальной действительности или же в проявляемой устремленности к активному изменению невыносимого настоящего.
Но при всех исторически проявляющихся вариативных различиях этих форм рефлексивной и волевой активности человека неизменными оставались — и в личной, и в народной судьбе — обеспокоенность о будущем и неиссякаемая устремленность проникновения в него. Будущее являлось и является той не устраняемой из общественного сознания ценностью социального бытия, которая не как абстракция, а как объективная данность определяла и — по возрастающей — все интенсивнее будет определять развитие человечества. Ибо в нем, в будущем, — не только календарная неустранимость течения времени, но и испытываемая потребность человека в проявлении своей роли и ответственности за судьбу своего народа, своего государства и, конечно, свою собственную. И, наверное, не уходящее из истории человека стремление понять, в чем его целевая предназначенность как субъекта исторического бытия, если не во всем, то во многом и определяется раскрытием реальных возможностей волевого влияния на это неизвестное, но неотвратимо наступающее будущее. И такие понятия, как «цель», «программа», «план», — самое неопровержимое доказательство не только осознанной необходимости вырваться из фатальной зависимости от непредсказуемости будущего, раскрыть пути и возможности повышения социальной готовности человека к неизбежной встрече с неожиданным, но и поиска путей превращения этой исторически безграничной в своей рефлексивной абстрактности проблемы в конкретное, выполняемое в настоящем дело.